Иван III - стр. 51
Шемякино посольство вместе с ханским послом Бигичем отправилось из Мурома вниз по Оке на судах. Коней погнали табуном вдоль берега. Где-то на полпути между Муромом и Нижним Новгородом великокняжеский гонец Андрей Плещеев столкнулся с этим отрядом и разговорился с главным табунщиком – неким Плищкой Образцовым. Гонец поведал угличанам о том, что Василий II отпущен на Русь и скоро займет свой законный престол. Те кинулись к берегу и передали весть всему каравану. Дьяк Федор Дубенский – возможно, не без тайного умысла – убедил татарина Бигича вернуться в Муром и там дожидаться прибытия Василия II. Между тем в Муроме уже узнали от того же Андрея Плещеева о возвращении великого князя. Местный воевода Василий Иванович Оболенский распорядился схватить вернувшегося в город Бигича и бросить в темницу. На этом обрывает свой рассказ официальная московская летопись времен Ивана III. Однако на деле все было несколько иначе и куда драматичнее…
Отец Ивана III был поистине странным человеком. В его характере угадывалось нечто женское, тревожное и непредсказуемое. Холодноватая кровь флегматичного Василия I причудливо смешалась в его жилах с неистовым темпераментом Софьи Витовтовны. Кажется, что этот человек вечно сражался с самим собой, противопоставляя своей бездарности и неудачливости то безумную отвагу, то изощренное коварство, то почти детскую беспечность. Вот и теперь, возвращаясь из татарского плена, он совершил поступок, который в равной мере свидетельствует как о его беспечной храбрости, так и о холодном коварстве.
Хорошо осведомленная в подробностях событий, Ермолинская летопись рисует более детальную и во многом иную, нежели другие летописи, картину расправы Василия II с ханским послом Бигичем. Когда великому князю донесли об идущем навстречу отряде Бигича, он решил любыми средствами перехватить его. Вероятно, Василий опасался переменчивости ханских симпатий. При помощи Бигича Дмитрий Шемяка мог склонить хана на свою сторону какими-то заманчивыми обещаниями. Да и сам факт прямых контактов удельного князя с Ордой был явным нарушением тех обязательств, которые Галичанин брал на себя в недавнем договоре с Василием II.
Однако прямое сражение с отрядом Бигича и Шемякиными послами было слишком рискованным: хан мог разгневаться, узнав о нападении на его посла. Да и татары, сопровождавшие Василия II, могли броситься на помощь своим соплеменникам. Наконец, и самих боевых сил для сражения с Шемякиным посольством у возвращавшегося из плена Василия II было маловато.
В этой ситуации великий князь решил прибегнуть к хитрости и избавиться от опасных послов без лишнего шума…
Вскоре московские разведчики сообщили о том, что плывущие на судах послы решили сойти на берег для ночлега. Великий князь со своей русской свитой оторвался от татарской части каравана и вплотную приблизился к спящему лагерю. В эту ночь сон татар был непробудно крепким: услужливые муромские наместники на прощанье выслали Бигичу «меду много». Упившийся хмельным «медом», ханский посол стал легкой добычей для воинов Василия II. Они вывезли его из спящего лагеря и доставили в Муром. Из летописного рассказа можно понять, что таинственное исчезновение Бигича его спутники обнаружили только наутро. Вероятно, дьяк Федор Дубенский был подкуплен москвичами и стал соучастником похитителей.