Иван Грозный и Девлет-Гирей - стр. 35

Весной в Поле были выдвинуты передовые полки – в среднем течении реки Сосна, «усть Ливен», встали 2 воеводы с Дедилова и Мценска, в ее низовьях, «на Поле усть Ельца», расположились 2 воеводы с Пронска и Михайлова. Наконец, еще 2 воевод, из Карачева и Болхова, вышли на старое Курское городище. Получается, что передовой рубеж развертывания русских войск оказался отодвинут к югу от «берега», на котором по традиции снова, как и в предыдущие годы, встали полки поместной конницы со стрельцами, на 200–250 верст, чего еще никогда дотоле не бывало. В Поле снова были посланы казачьи станицы с наказом «проведывати» про намерения татар. Наконец, на Хортице в своем городке сидел князь Вишневецкий. Значение его пребывания в непосредственной близости от ханских владений прекрасно осознавалось и в Москве, и в Крыму – как писал Вишневецкий Ивану, «…докуды в том городе люди будут царьскым именем, и крымцом на войну ходить никуда нелзя». Потому-то в начале 1557 г. хан «с сыном и со всеми людми крымскыми» 24 дня штурмовал Хортицкий городок, но был отбит «и пошел царь от него (Вишневецкого. – П.В.) с великим соромом»^>131.

2 июля 1557 г. в Москву прискакал гонец от князя Вишневецкого, сообщивший, что хан «вышел ис Крыму со многими людьми прибыльными». В Москве немедленно приняли контрмеры – полки, выдвинувшиеся далеко в глубь Поля, были отозваны назад, к Михайлову, Мценску и Туле, на берег для усиления стоявших там полков были отправлены «царь» Симеон Касаевич, царевич Кайбула и двоюродный брат Ивана старицкий князь Владимир Андреевич со своими людьми. Готовился выступить в поход и сам Иван – после того, как станет совершенно ясно, что Девлет-Гирей действительно намерен совершить набег на государеву «украйну»^>132.

Однако на этот раз обошлось – все случилось в точности, как и писал Вишневецкий: пока он и его козаки сидели на Хортице, Девлет-Гирей не рискнул надолго и далеко покидать свои владения. Вместо этого хан осенью пришел под Хортицу и вынудил Вишневецкого, испытывавшего проблемы со снабжением (из-за чего многие его люди поразбежались), покинуть городок. В ноябре князь «к царю и великому князю приехал служити, и царь и великий государь его пожаловал великим своим жалованием и дал ему отчину город Белев со всеми волостми и селы, да в ыных городех села подклетные государь ему подавал и великими жалованьи устроил», на что Вишневецкий «государю целовал крест на том животворящий, что ему служить царю и великому князю во векы и добра хотети во всем и землям»^>133.

Рассказывая об этом происшествии, В.П. Загоровский обвинил Ивана IV в том, что он не поддержал князя и не использовал удобный момент для организации решающего удара по Крыму. Однако, исходя из последующего развития событий, Иван вовсе не собирался отказываться от проведения активной, наступательной политики на крымском направлении. Однако ставил ли он перед собой задачу закрепить за собой низовья Днепра и тем самым все Поле за Россией? Надо полагать, что нет. У него и его советников на то время и без того хватало забот, чтобы втягиваться в полномасштабный конфликт с Крымом и стоявшей за его спиной Турцией (между тем, судя по всему, турки были весьма обеспокоены тем, что Вишневецкий пытается укрепиться в низовьях Днепра, и помогли Девлет-Гирею выбить его с Хортицы). И, скорее всего, прав был отечественный историк М.Ю. Зенченко, который писал, что все действия московских властей на «государевой украйне» в это время были нацелены прежде всего на решение одной, но чрезвычайно важной задачи – защитить центральные уезды России от татарской угрозы