Иуды в погонах - стр. 35
Во исполнение этого приказа армия с утра 2 декабря силами 331‑й стрелковой дивизии и 28‑й стрелковой бригады перешла в наступление с задачей разбить противника в районе Красная Поляна, Владычино, Холмы» (128).
Словом, контрудары 1‑й ударной и 20‑й армий, проведённые ограниченными силами, не дали особого территориального эффекта, но сыграли свою положительную роль в задержании наступления противника на столицу (129).
Теперь о вводе в бой переданных танковых бригад: «На солнечногорском направлении 4 декабря 20‑я армия вела ожесточённые бои за краснополянский узел сопротивления. 8 декабря город Красная Поляна был освобождён. Армия, имея впереди танковые части, начала развивать наступление на Солнечногорск. 24‑й танковой бригаде, которой командовал полковник В.П. Зелинский, была поставлена задача преследовать противника в северо-западном направлении, перерезать Ленинградское шоссе севернее Солнечногорска, не допустить отхода войск противника и подхода его резервов. 31‑я танковая бригада полковника А.Г. Кравченко должна была вести наступление на Солнечногорск, обходя его с юга; 134‑му отдельному танковому батальону предстояло нанести удар по солнечногорской группировке с юго-запада, а 135‑му обеспечивать левый фланг армии. 24‑я и 31‑я танковые бригады, смело обходя опорные пункты врага, скрытно, по лесным дорогам, вышли на основные коммуникации гитлеровцев и, создав угрозу окружения, вынудили их к отходу. 12 декабря 20‑я армия освободила Солнечногорск. Первой из танковых войск в город ворвалась 31‑я танковая бригада» (130).
А как же миф про 15 танков? Всё дело в том, что почти всегда он несёт с собой не только событие, но и героя!
Кстати сказать, например, 145‑я танковая бригада на 16 ноября 1941 года имела 67 танков (в т. ч. 9 КВ, 29 Т-34, 29 лёгких), 31‑я танковая бригада на 16 ноября 1941 года имела 44 танка (в т. ч. 3 КВ, 12 Т-34, 29 лёгких), 24‑я танковая бригада на 16 ноября 1941 года имела 37 танков (в т. ч. 3 КВ, 11 Т-34, 23 лёгких танка).
Поэтому, когда читаешь у В. Батшева про «Спасителя Москвы» в книге «Власов», невольно обращаешь внимание на такие перлы: «Армии ещё не было, и Андрей Андреевич должен был её организовать из остатков разбитых полков и дивизий»; «Власов, несмотря на скудные силы, решился на контрнаступление. Это было рискованным, но казалось единственным средством, чтобы замедлить немецкое наступление»; «С несколькими танками, которыми Власов командовал лично, и моторизованными частями ему действительно удался неожиданный прорыв немецкого фронта»; «На следующий день, 6 декабря, Власов принял второе решение, окончательно определившее судьбу боя за Москву, – он приказал продолжать контрнаступление, не имея точных сведений о положении противника»; «Почти сто километров гнала их 20‑я армия Власова через Волоколамск до Ржева. Фронт пришёл в движение. Впервые германским дивизиям удалось нанести поражение. Москва была спасена, её спасителем был Власов» (131).
Если даже допустить, что генерал Сандалов в своих мемуарах соврал об отсутствии Власова в армии до 19 декабря, то вряд ли кто-то может усомниться в директивах штаба Западного фронта, на основании которых и действовала 20‑я армия, как, впрочем, и другие. При этом маршал Рокоссовский в своих мемуарах отметил: «Наступление развивалось успешно. Соседняя справа 20‑я армия, правда, медленно, но шла вперёд на солнечногорском направлении» (132).