История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - стр. 57
Посланному в Константинополь вменялось в обязанность, сверх мирного соглашения с турецким правительством, представить Порте дела Персии с Россией в самом блестящем виде. Он должен был говорить, что последний поход Аббас-Мирзы на Мугань увенчался большою победой, после которой русские принуждены были оставить мусульманские провинции и отплыть в Астрахань, но так как Волга покрыта льдом, то они останутся некоторое время в море, прежде чем высадятся в Астрахани; что русские потеряли всю артиллерию и что персидский принц собирает новые войска, чтобы изгнать русских из Ганжи. На вопрос великого визиря о численности персидских войск посланному приказано отвечать, что сам повелитель стоит во главе 100 000 человек; у Аббас-Мирзы – 40 000 человек, у Мухамед-Вели-Мирзы 30 000 человек и, наконец, у Ибрагим-хана-беглербея 20 000 человек войска. Из Константинополя персидский посланный должен был пробраться в Париж, где уверить французское правительство в небывалых победах персиян над русскими, в искреннейшем расположении шаха к Наполеону и постараться выхлопотать помощь Баба-хану.
Поручение, данное отправленному в Россию, не было так запутано и обременительно. Он посылался только с письмом и не от имени властителя Персии, опасавшегося, чтобы почином от своего лица не подать повода к неблагоприятным для него заключениям, а от имени правителя Гилянской области.
Желая вступить в мирные переговоры с Россией и пользуясь назначением нового начальника, тегеранский двор, под предлогом поздравления главнокомандующего, поручил правителю Гилянской области, Мирза-Мусе, войти в сношение с графом Гудовичем и предложить себя в посредники, при переговорах наших с персидским правительством.
В сентябре 1806 года Мирза-Муса, одно из довереннейших лиц Баба-хана, человек, которого персияне считали весьма умным и знающим, прислал через Астрахань чиновника Мирзу-Мамед-Али с письмом к главнокомандующему. Известие о прибытии посланного в наш порт с важным поручением, и именно в то время, когда вопрос о наступательных действиях на Эривань и Нахичевань не был еще оставлен, ввело в заблуждение графа Гудовича. Предполагая, что Персия искренно желает прекратить вражду и опасаясь наступательных действий со стороны Турции, граф Гудович надеялся мирным путем достигнуть того, что генерал Несветаев предлагал взять силой оружия. Мнение о необходимости безотлагательного занятия Эривани было отвергнуто, и присланный персиянин потребован из Астрахани в Георгиевск. Впоследствии граф Гудович должен был жалеть, что не последовал совету Несветаева;
но тогда, смотря на дела из Георгиевска, он считал свои действия безошибочными и полагал, что идет прямо к цели.
Развивая ту мысль, что государи назначают начальников для того, чтобы они делали всем добро и жили мирно с соседями, Мирза-Муса предлагал графу Гудовичу сделать добро и помириться с Персией. По словам правителя Гиляна, тегеранский двор никогда не желал войны с Россией, но был вовлечен в нее своевольством князя Цицианова. Мирза-Муса предлагал графу Гудовичу, через его посредство, войти в сношение с Баба-ханом или отправить своего посланного прямо в Тегеран с предложением мирных условий[157].
– Будучи старшим генералом, – говорил граф Гудович при свидании с Мамед-Али, – я прислан сюда с значительным войском, конечно, не для того, чтобы искать мира. Только одно неизреченное человеколюбие государя может содействовать желаемому персиянами миру, но и то тогда, когда он будет заключен сообразно с достоинством величайшего в свете императора.