История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6 - стр. 51
Диспозиция штурма будет дана особо, а теперь остается мне только сказать, что я уверен в храбрости опытных офицеров и солдат Грузинского гренадерского, 17-го егерского и Троицкого пехотного полков, а малоопытные Каспийского батальона, надеюсь, постараются показать себя в сем деле и заслужить лучшую репутацию, чем до сего между неприятелями и чужими народами имеют. Впрочем, ежели бы, сверх всякого ожидания, кто струсил, тот будет наказан как изменник; и здесь вне границ труса расстреляют или повесят, несмотря на чин».
Прочтя этот приказ, привычные к победам войска отряда Котляревского 31 декабря ринулись на штурм.
Оставив прикрытие батареям и разделив роту Грузинского полка на две половины для фальшивых атак по флангам, Котляревский составил из остальных войск три колонны. Первая из шести рот Грузинского гренадерского полка (около 600 чел.), под командою подполковника Ушакова; вторая из 297 человек Каспийского морского батальона и двух рот Троицкого полка, под командою майора Повалишина, и третья под командою майора Терешкевича из 350 человек Грузинского гренадерского и 17-го егерского полков[143].
Войскам приказано следовать с крайнею тишиною, не стрелять и стараться скорее взобраться на крепостные стены. «Барабанщики, – сказано в репозиции, – в колоннах отнюдь не бьют тревогу, пока не будут люди на стенах; и люди в колоннах не стреляют и не кричат «Ура!», пока не влезут на стену. Когда все батареи и стены будут заняты нами, то в средину крепости без приказания не ходить, но бить неприятеля только картечью из пушек и ружей. Не слушать отбоя – его не будет, пока неприятель совершенно истребится или сдастся; и если, прежде чем все батареи и все стены будут заняты, ударят отбой, то считать оный за обман, такой же, как неприятель сделал в Асландузе; сверх того, знать, что наши отбой будут бить три раза, который повторять всем барабанщикам – и тогда уже прекращается дело.
Так как уже сказано в приказе, что отступления не будет, то остается теперь сказать, что если, сверх чаяния, которой-либо колонны люди замнутся идти на лестницы, то всех будут бить картечью».
В 5 часов утра колонны, имея впереди стрелков, двинулись с назначенных им пунктов; под сильным огнем с крепости спустились они в ров и приставили лестницы. Три часа войска переносили и принимали на себя все ужасные средства, употребленные неприятелем для своей обороны. Персияне защищались отчаянно: пики, рогатки, подсветы, ручные гранаты были употреблены ими в дело. Многочисленный неприятель брал перевесь, подполковник Ушаков и многие офицеры были убиты, а силы неприятеля росли. Когда Котляревский получил донесение, что за смертью Ушакова колонна его остановилась во рву и не двигается, он сам явился впереди колонны и, ободряя солдат, получил три раны одну за другою, из коих одна была в щеку. Он упал без чувств на груду тел во рву, но в это время майор Грузинского гренадерского полка Абхазов успел, с одною ротою этой колонны, взобраться на стену и овладеть батареею. Орудия были тотчас же повернуты и открыли картечный огонь по бывшим в крепости. Тогда взобралась вторая колонна, а за нею третья. Солдаты в жаркой схватке карабкались на стены, хватались за дула неприятельских ружей, которые поражали их пулями в упор. Не выпуская из рук ружей, персияне сами втаскивали своих неприятелей на стену, «так что скоро все избегнувшие смерти очутились посредине укреплений»