История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - стр. 93

Бывший в Энзели сын хана спрашивал, почему русские принимают такие меры предосторожности. Если имеют, говорил он, какое-либо подозрение, оно несправедливо. Мы делаем это, отвечал Скиличий, не от недоверия к вам, но для собственной безопасности, как обычно поступаем во всякое смутное время.

Удовлетворенный таким ответом, сын хана 2 июня пригласил к себе на обед консула, Тумановского и командиров фрегатов, но те отказались, и план захвата не удался.

Через несколько дней в Энзели прибыл доктор хана с письмом, в котором Гедает благодарил за присланные ему подарки.

– Не имеете ли вы каких особых поручений к хану? – спросил доктор Тумановского.

– Никаких особых поручений не имею, – отвечал тот, – кроме заявления об искреннем участии, которое принимает Россия в нынешнем положении хана.

– Не находите ли вы необходимым, чтобы хан повидался с вами?

– Если хан желает меня видеть, – отвечал Тумановский, – то я готов его принять когда угодно.

– Хан желал бы просить у русского правительства тысячу солдат, если не может получить более для охраны страны.

– Если хан будет просить принять его под покровительство России и предаст себя во власть русской императрицы, конечно, ему будет выслано не только просимое, но и гораздо большее число войска с одним только условием, что русское правительство само уже будет распоряжаться и заботиться о сохранении его владений.

Тумановский намекнул доктору, что если Гедаету будет угрожать какая-либо опасность, то он всегда может сесть на один из наших фрегатов и отправиться в Астрахань. Такое предложение не соотвествовало планам хана, и он не имел никакого желания искать покровительства России. Ослабленная внутренними раздорами, Персия представляла обширное поле для всякого насилия и своевольства. Каждый из более или менее сильных ханов рассчитывал захватить значительную часть территории и стать независимым правителем области. Для достижения этой цели в Персии в то время не пренебрегали никакими средствами: нож, петля и измена – все пускалось в ход и было одинаково законно, если соответствовало намерениям добивавшегося власти. Располагая случайно довольно значительным войском, Гедает мечтал о многом, но только не о признании верховной власти России. Он думал о расширении своей власти, собирал войска и наложил новые пошлины на товары. На протест нашего купечества и консула Гедает отделывался молчанием и не отвечал на письма Тумановского. Последний, будучи нерасположен к хану, отправил посланного к Муртаза-Кули-хану и самовольно предложил ему ханство Гилянское. Муртаза отказался, и тогда Тумановский писал Гедаету, что намерен отправиться сам в Мазандеран к Ага-Магомету, чтобы доставить ему письма генерала Потемкина. Не обратив внимания на эту угрозу, Гедает пожелал ему счастливого пути, но скоро должен был раскаяться в своем поступке: Ага-Магомет уже шел на Гилян тремя колоннами, причем самая главная была двинута на Решт, где находился Гедает.

Гилянский хан, как только узнал об этом, отправил в Энзели всех своих жен, детей и имущество. Он писал Тумановскому и Скиличию, что, считая себя под покровительством России, вверяет им свое семейство и имущество, будучи уверен, что по долгу дружбы они позаботятся о его женах и детях. Наш консул предоставил доверенному хана выбрать одно из русских купеческих судов и договориться с хозяином о цене. Гедает-хан приказал жителям Решта очистить город и вместе с населением окрестных деревень спешить в Энзели, где вскоре собралось 8—10 тысяч человек, пришедших из разных мест, не имевших крова и разместившихся под открытым небом, все же остальное население Гилянской провинции скрылось в лесах.