История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - стр. 60

«Если б ваше сиятельство, по благорасположению вашему ко мне, – писал князь Цицианов графу Кочубею[152], – изволили меня видеть, то всеконечно, по чувствительности вашей, тронуты бы были моим положением. Ежедневными слухами, выходящими против всякого шага правительства, меня терзают…»

«Не могу скрыть, – писал он в другом письме[153], – что все новое здесь приемлется с большим толкованием, хотя принимают с величайшим удовольствием и благодарностью к государю».

Двойственность и раздельность интересов общества, как всегда и везде, была источником неустройств, а в особенности в Грузии, где родоначальство или, лучше сказать, местничество существовали в обширном объеме и обращались во всеобщее зло. Князья кичились своим происхождением друг перед другом, и достаточно было пустого отличия одному из них, чтобы другой, считавший себя выше родом, стал в оппозицию к русскому правительству. Во главе последних стоял князь Иван Орбелиани, человек, пользовавшийся всеобщею доверенностию по богатству и знатности, но простой, мягкий и удобоводимый своим зятем Соломоном Тархановым, крайне недовольным князем Цициановым за отнятое у него шамшадыльское моуравство.

Шамшадыльские татары, жившие только в сорока верстах от Ганжи, были недовольны князем Тархановым за его притеснения и поборы. Главнокомандующий принужден был уступить неоднократным жалобам татар и удовлетворить просьбе их о перемене моурава. Отозвавши в Тифлис князя Тарханова, он приобрел в нем личного врага, человека, недовольного нашим правительством. Алчный и жадный, но одаренный умом и красноречием, князь Тарханов употреблял то и другое на заведение ссор и распрей; «таков он был при царях, – писал князь Цицианов, – таков он и теперь, по общему о нем слуху».

Пользуясь доверенностью князя Ивана Орбелиани, Соломон Тарханов часто действовал его именем, привлекал к себе всех недовольных и легковерных соотечественников, а затем, разными вымыслами и вовремя пущенными слухами, смущал население. Каждое распоряжение главнокомандующего он старался объяснить в дурную сторону и извлечь для себя возможную пользу.

Вот один из многих примеров.

Считая квартирование войск в Тифлисе обременительным для бедных обывателей, потому что у князей никто не стоял постоем, князь Цицианов поручил коменданту предложить, не хотят ли жители города дать для построения казарм 15 000 р., и тогда все население будет свободно от постоя. Князь Тарханов тотчас же воспользовался этим распоряжением, и князь Цицианов скоро узнал, что противная партия собирается отправить к нему депутацию с заявлением от имени князей, считающих себя обиженными в том, что, сравнивая их с мещанами, у них требуют денег для постройки казарм и тем более тогда, когда они не вознаграждены еще ничем за отнятые у многих звания и должности, приносившие доход. Князь Цицианов пригласил к себе князя Ивана Орбелиани и, представив ему всю несообразность такого поступка, отклонил присылку депутатов.

Едва только предупреждены были эти недоразумения, как явились новые по поводу дворянских выборов.

«Занимаясь теперь приготовлением к выборам, – писал князь Цицианов графу Кочубею[154], – ничего так не желаю, как то, чтобы все сделано было согласно с волею верховного начальства». Это естественное желание было парализовано слухом, дошедшим до главнокомандующего, что партия князя Ивана Орбелиани и Соломона Тарханова замышляет отправление новой депутации с просьбою о перемене организации верховного грузинского правительства и о составлении его из четырех князей и одного русского начальника.