История войны 1814 года во Франции - стр. 80
Распоряжения Блюхера поставили Йорка в весьма неприятное положение. Покушения овладеть сильными крепостями не обещали ни малейшего успеха; обложение Меца и Тионвиля с обеих сторон Мозеля требовало разделить корпус на несколько частей, которые были бы лишены сообщения между собой по неимению мостов, судов и понтонов. Число войск в корпусе, вместе с не успевшим еще присоединиться Восточно-прусским полком, не превышало 20 000 человек>3. В таких обстоятельствах едва ли было основательно требовать, чтобы Йорк, при самом открытии трудного похода, пожертвовал «тысячу человек и более» для действий, коих успех был крайне сомнителен. Генерал Йорк, не желая возложить ответственность в таком предприятии на подчиненных ему генералов, решился убедиться лично в возможности данного ему поручения. Рекогносцировки, им произведенные, удостоверили его, что всякое покушение овладеть помянутыми крепостями было напрасно, а временное обложение их могло повести к раздроблению корпуса и не позволило бы сосредоточить большую часть его прежде 16 (28) января.
В главной квартире Блюхера ожидали совершенно иных последствий от действий йоркова корпуса. Успешное покорение Бюловым крепостей в Голландии подавало многим надежду, что французские коменданты нигде не окажут упорного сопротивления. Полагали, что Йорк не сделал всего, что мог сделать: «Генерал Йорк, – по словам Мюффлинга, – проехался от одной крепости к другой и раздал везде визитные карточки»>4. После этих неудачных покушений Блюхер, отказавшись от нечаянных нападений на крепости, приказал Йорку, оставив для наблюдения за ними казачьи отряды и часть подкреплений, следовавших к армии, двинуться к Витри. У Саарлуи был оставлен один из прусских ландверных кавалерийских полков под начальством майора Биберштейна; генерал-майор Редер (Roder) с частью кавалерии клейстова корпуса наблюдал за Люксембургом и Тионвилем, а генерал-лейтенант Бороздин с полками Митавским и Новороссийским драгунскими и 2-м и 4-м Украинскими казачьими, в числе от 1700 до 1800 человек, обложил Мец>5.
Генерал Йорк, желая приобресть хорошее расположение жителей, воздерживался от реквизиций, коими столь неумеренно пользовались французы во все продолжение наполеоновых войн, и сам за все платил наличными деньгами. Во время квартирования в Понт-а-Муссон, где Йорк стоял в замке одного из французских генералов, он потребовал при отъезде счет издержкам для заказанного им для себя обеда на 20 приборов и получил от метр-д’отеля в ответ, что с него не возьмут ничего, и что хозяин считает большой для себя честью пребывание у него в доме знаменитого генерала Йорка. Но суровый Йорк, зная, что этот самый французский генерал, в 1806-м году, находясь в Берлине, занимал квартиру в королевском дворце, потребовал к себе метрдотеля и сказал ему: «Конечно, я могу и имею право не только занять этот замок, но разорить его до основания (niederzureissen und Salz auf die Statte zu streuen), потому что ваш генерал имел дерзость поместиться в берлинском королевском дворце, как будто бы в своем доме, но я хочу показать всему Свету различие между прусским и французским генералами, и потому требую счет». За тем приказано было выдать метрдотелю двойную сумму>6.
Как в главной квартире 1-го прусского корпуса было получено вторичное предписание Блюхера (от 25 января н. ст. из Гондрекура) об ускорении движения к Витри, то генерал Йорк, прибыв 15-го (27-го) в Сен-Мигиель около полудня, тотчас выслал оттуда графа Генкеля (Henkel) с передовыми войсками авангарда к Бар-ле-Дюк, где надеялись найти русские войска. Ротмистр Остен, с 50 человеками кавалерийского ландвера шедший в голове генкелева отряда, прибыв туда уже в сумерки, въехал в город со всей своей партией, встретил на торговой площади спешившуюся кавалерию, опросил ее, и хотя не получил никакого ответа, однако же, не обратив на то внимания, приказал своим людям слезть с лошадей и отправился в управление мэра (mairie). Там нашел он до 20 французских офицеров, хлопотавших о квартирных билетах столь усердно, что они вовсе не заметили его присутствия. Пользуясь тем, Остен незаметно вышел из комнаты, пробрался к своим солдатам и тихомолком приказал им сесть на коней. Но уже в городе трубили тревогу, кавалерия спешила заградить путь прусскому отряду, пехота встала у выхода в поле, а стрелки заняли дома на улицах. Несмотря, однако же, на то, храбрый Остен пробился сквозь неприятелей и присоединился к отряду Генкеля, потеряв 17 человек. Сам он был ранен.