История войны 1814 года во Франции - стр. 71

Под влиянием таких идей Кестельри вскоре убедился в том, что условия, предложенные союзниками в Шатильоне, были слишком неумеренны и могли возбудить во Франции якобинское движение. За тем Меттерних, поставя на вид, с одной стороны, равнодушие французов к королевской династии, а с другой – виды российского государя на Польшу, побудил лорда Кестельри содействовать заключению мира на условиях, более сносных для Наполеона.

Таково было положение союзников в политическом отношении, когда император Александр получил от русского посла в Лондоне графа Ливена депешу, в коей он, описывая свои разговоры с принцем-регентом и с лордом Ливерпулем, извещал, что оба они считали прочный мир с Наполеоном невозможным и что, по их мнению, российский монарх должен был довершить дело, вверенное ему самим Промыслом, не обращая внимания на усилия Меттерниха к заключению преждевременного мира. Император Александр, получив это известие и считая себя вправе говорить от имени Англии, подобно тому, как доселе он говорил от имени России и Пруссии, настаивал, чтобы союзники усилили свою военную деятельность, а переговоры в Шатильоне считали второстепенным делом. Но все дипломаты, кроме Штейна, Поццо-ди-Борго и Гумбольдта, были иного мнения; в особенности же Кестельри, настроенный Меттернихом, восставал против требования государя побудить штаб князя Шварценберга к большей деятельности (d’imprimer plus d’activité à l’état major du Prince Schwarzenberg). Даже Гарденберг, вместе с Меттернихом и Кестельри, изъявил согласие на заключение перемирия: таким образом, впервые со времени заключения Калишского договора возникло разномыслие Берлинского Кабинета с императором Александром[33]. Некоторые из поборников мира излагали в пользу своего убеждения весьма странные доводы, как, например, невозможность управлять огромным волнующимся Парижем и т. п. Действительной же причиной, побуждавшей австрийцев к бездействию, было полученное князем Шварценбергом тайное повеление не переходить на правый берег Сены[34]. Легко вообразить, как затруднительно было ему исполнять такую инструкцию, находясь в челе армии, которой лишь часть состояла из австрийских войск, и действуя под глазами императора Александра, нарушавшего своими распоряжениями систематическое бездействие союзного генералиссимуса. Шварценберг, подчиняя стратегические расчеты себялюбивой, односторонней политике Венского Двора, прибегал ко всевозможным уловкам и предлогам, жаловался на плохие дороги и дурную погоду, преувеличивал невозможность продовольствовать армию, не обеспечив по надлежащему подвозов, и т. п. Только таким образом удавалось оставаться в бездействии союзному вождю, от которого зависело окончить войну решительным ударом и избежать потерей, понесенных союзниками в последующее время^>28.

С 26 по 28 января (с 7 по 9 февраля) Главная союзная армия занимала следующее расположение: 4-й корпус кронпринца Виртембергского на дороге, ведущей в Сан (Sens), у Сен-Либо (St. Liebault); авангард его у Вильмор (Villemaure); 5-й корпус графа Вреде на ножанской дороге; авангард его у Сен-Мартен; 3-й корпус Гиулая в окрестностях города Труа, занятого двумя австрийскими батальонами и двумя батальонами Преображенского полка; главные квартиры союзных монархов и князя Шварценберга в Труа; 2-я легкая дивизия принца Лихтенштейна по дороге в Оксон (Auxon); 1-й корпус Бианки и резервы между Труа и Сан; 6-й корпус графа Витгенштейна между Бодемон и Мери, где были возобновлены мосты, разрушенные французами; авангард его под начальством генерал-лейтенанта графа Палена