История волков - стр. 6
Он довольно улыбнулся.
– А как продвигается твой проект?
Я не ответила. Вместо этого я еще глотнула его энергетика – без спросу. Мне хотелось дать ему понять, что я вижу, как он глазеет на Лили Холберн, и что я понимаю его взгляд куда лучше, чем она, и что хотя он мне совсем не нравится, – и хотя, по-моему, его шуточка с телефоном глупая, а его серьга в ухе дурацкая, – я его прекрасно понимаю. Но банка уже опустела. Мне пришлось приложить губы к металлическому ободку и притвориться, будто я пью. За окном снежная глазурь покрывала каждый сугроб, превратив весь пейзаж в заледеневшую декорацию. Меньше чем через час стемнеет. Псы будут лениво ходить по краю своих владений, позвякивая цепями, и ждать меня. Мистер Грирсон надел куртку.
– Пойдем?
Он ни разу – вот совсем – не поинтересовался, как я добираюсь до дому.
Мистер Грирсон – и мы оба это знали – считал олимпиаду по истории повинностью. Втайне я мечтала победить. И еще я была решительно настроена увидеть волка. Ночами я выскальзывала из дома, надев унты, лыжную маску, отцовский пуховик, который все еще хранил его запахи – табак, плесень и горький кофе. Это было все равно что влезть в его тело, пока он спит, – как воспользоваться правом на его присутствие, молчаливость и внушительные габариты. Я садилась на старом ведре около дальнего рыбохранилища и потягивала горячую воду из термоса. Но это большая редкость – в самый разгар зимы увидеть в здешних местах волка – все, что я отсюда могла увидеть, так это штабеля бревен вдалеке да кружащих над ними ворон. В конце концов пришлось мне смириться с мертвым волком. По субботам я надевала снегоступы и отправлялась в Природоохранный центр лесничества, где в вестибюле изучала чучело волчицы – у нее были стеклянные глаза и кораллового цвета когти, а впалые черные щеки разъехались в подобии улыбки. Пег, тамошняя сотрудница, очень осерчала, заметив, как я собралась потрогать волчий хвост.
– Ай-яй-яй! – укоризненно произнесла она. Пег дала мне горсть мармеладных мишек и рассказала о технике таксидермии, объяснив, как из глины вылепить глазницы, а из полиуретановой пены – мышцы животного. – А кожу надо разглаживать утюгом, разглаживать утюгом! – строго заметила она.
Утром того дня, когда должна была пройти олимпиада по истории, я спилила ветку старой сосны за нашим домом. Сосновые иголки, вертясь в воздухе крошечными пропеллерчиками, падали на снег. После школы я села на автобус до казино в Уайтвуде и пронесла свой волчий плакат и сосновую ветку мимо стариков из дома престарелых, которые при виде меня и моей ноши нахмурились, но ни слова не проронили. В актовом зале Уайтвудской средней школы я укрепила сосновую ветку на кафедре для создания нужной атмосферы. Потом проиграла пленку с многократной записью волчьего воя. Когда я начала свой доклад, в горле у меня пересохло, но я все равно не стала пользоваться своими записями и, стоя на кафедре, не раскачивалась взад-вперед, как парень, который выступал до меня. Я была сосредоточена и спокойна. Я демонстрировала изображения волчат в разных позах покорности и, процитировав выдержку из книги, сказала:
– Но термин «альфа-самец» – его придумали, чтобы описывать поведение животных в неволе, – может ввести в заблуждение. Альфа-самец ведет себя как альфа только в определенные моменты и в силу определенных причин.