История Смотрителя Маяка и одного мира - стр. 48

Как это ни странно, именно с вопиющего нарушения дисциплины началась их с Тео дружба. Со знаменитого «Библиотечного бунта», который устроил слушатель Гранций в первый же год своего обучения.

А началось всё, как всегда, с поэзии. Точнее, с того, что Тео не нашёл в библиотеке Школы – самой большой библиотеке Шестистороннего Королевства! – стихов своего любимого поэта Котрила Лийора. Да и вообще вся литература «описательного и приблизительного свойства» была в Школе помещена в особый раздел библиотеки, свободный вход в который был разрешён только хранителям и просветителям. Это объяснялось человеколюбивым желанием избавить слушателей от искушения отвлекаться от освоения огромного объёма знаний, необходимых будущим хранителям, на книги выдуманных историй и красивых слов. «Они не понимают, – возмущался тогда Тео, – что выдуманные истории нужны не меньше, чем итория принятия Конкордата! И вообще, любые знания – это свобода, которую никто не вправе ограничивать!» Тео было мучительно находиться рядом с самой большой библиотекой и не пройти её всю, благоговейно оглядывая огромные, уходящие к высокому потолку шкафы, каменные полки и хитросплетения лестниц и резных перил, составляющие несколько этажей. Многие слушатели разделяли возмущение Тео, но когда он предложил пойти к просветителю Инанису Сервилу, который ко всему был ещё бессменным смотрителем Школьной библиотеки, и попросить открыть все разделы библиотеки для слушателей, на него уставились с откровенным ужасом. Никто не поддержал идею делегации слушателей первого года, но Тео это не остановило – он пошёл один. Тогда он первый раз побывал в кабинете просветителя Инаниса, впервые поразился количеству великолепных книг в книжном шкафу и скромности остальной обстановки. Когда юный Тео, стоя перед просветителем, от одного взгляда которого дрожали даже хранители, с жаром доказывал необходимость доступа ко всем книгам библиотеки для всех, увидел прижизненное издание Лийора, прекрасно сохранившееся, в прочном переплёте, стоящее на полке личной библиотеки просветителя, он запнулся, изумлённый. «Вот вы ведь можете в любой момент взять и почитать гениального Котрила Лийора. Потому что он великолепен. А поэты библиотеки спрятаны в секретном разделе. Это несправедливо!» – сказал Тео. «Значит, ты считаешь, что у просветителей не должно быть никаких привилегий?» – с улыбкой спросил тогда Инанис. Кажется, вся эта история с возмущённым слушателем его забавляла, но он видел и что-то ещё, что не позволило ему просто выставить вон наглого ученика. «Должны быть, наверное, – пробормотал Тео, – но не в поэзии. В поэзии все равны!» Потом они незаметно перешли к обсуждению ранних стихов Лийора, который оказался любимым поэтом и просветителя Инаниса тоже. Тем не менее, несмотря на сходство поэтических вкусов, на прощание просветитель строго сказал, что порядок доступа в библиотеку установлен давным-давно и менять его нет никаких объективных причин.

Тео не оставалось ничего, кроме обращения к радикальным мерам: он стянул запасные ключи от хранилища запретных книг и объявил «тайные вечера свободной поэзии», состоящие в том, что с наступлением ночи он на два часа открывал дверь в секретный раздел, и все слушатели могли прийти, выбрать книгу и почитать при заговорщицком свете ручных ламп.