История - стр. 19
Стремительно пролетев пропеллером двадцать метров боло, ударившись в одну из птиц, опутал её как паук паутиной муху. Остальные товарки с заполошным хлопаньем крыльев стремительно смылись в колючки, а эта даже подняться не могла, бесполезно суча ногами и пронзительно вскрикивая. Тут и я поспел «на помощь» и моя Прелесть мгновенно отделила голову от тела, а то не дай бог умудриться выпутаться как-нибудь, да сбежать. Я счастливо засмеялся.
– Эге-ге-гей… бля! – заорал я от переполнявшего восторга – Я крут!!! Крут – мать твою! Крут!
Ещё два дня сидел я в лагере, пока не сделал всё что, планировал. Теперь я вооружен и очень опасен. И в этой шутке очень мало шутки! Помимо Прелести у меня теперь полтора метровая сулица с мощным четырёхгранным наконечником. В ножнах из под фальшиона уютно расположились три, восьмидесяти сантиметровых дротика с листовидными наконечниками, веретенообразным телом древка и тремя рулями из пера гуся. Очень серьёзное оружие. На поясе нож, топорик и клевец. Кстатиподобным клевцом, только железным или бронзовым – не суть, можно отправить к предкам любого одоспешенного бойца, хоть рыцаря, хоть богатыря одним удачным ударом!
Делая всё неспешно и тщательно, с удовольствием употреблял дрофу в разных, так сказать, ипостасях, и в супчике, и жареную, и тушеную, мм-м… вот где господская еда! Благо птичка килограмм на восемь чистого мяса потянет. А на вкус – куда там гусю, а тем более утке.
И ещё я понял – странные вещи происходят со мной. Вечером того дня, когда я нашел замечательный материал на древки и добыл дрофу, я сидел у костра потягивая слабо заваренный чаёк (экономия – один пакетик на три раза) с одним кусочком сахара, полностью удовлетворённый прошедшим днём. И вдруг поймал себя на мысли что, как-то я слишком эмоционален в последнее время.
«Что с тобой, Петруха!? Что так тебя «колбасит»? Ты целуешь, по сути ножик-переросток, и называешь его – моя Прелесть. Ты радуешься как ребенок, вытаскивая из воды любую рыбу, как будто это с тобой в первый раз. Ты не замечаешь, что твои пальцы непроизвольно поглаживают смертоносный изгиб клевца, тебе приятно. Петруха ты до сих пор в немом восхищении, когда смотришь на буйство жизни вокруг тебя. Да что там, когда ты сегодня нашел дерево на древки, чуть не уссался от щенячьего восторга, а дикие крики а-ля Тарзан, когда дрофу подбил? Не слишком ли много эмоций?
Или не слишком! Может именно столько и нужно! А может ещё больше? Да, мне сейчас хорошо, но разве я оторвался от реальности, разве я выпал в неконтролируемый эмоциональный экстаз? Нет! Так может, стоит наслаждаться жизнью, пока ты жив. Японцы великие мастера, изъясняясь туманно обнажать кристально ясную мысль.
Сакура цветет, роняя свои лепестки.
Их кружит играющий ветер.
И каждый из них,
Совершенство!
Совершенство!!! Оно вокруг нас! Но мы уже не видим очевидного -мы надели чёрные очки. Мы слышим избитую истину и говорим – это банально, не понимая что, истина произнесённая миллиард раз не перестаёт быть истиной. Мы говорим много не нужного, обидного, лишнего. И не говорим простого и важного.
Однажды я смотрел голливудский фильм «300 спартанцев», что сказать – очень по мотивам. Но один момент потряс меня невероятно! Когда на глазах опытного, сурового, закалённого в боях воина погибает его сын. Его надежда, его гордость, его смысл! И видя как падает обезглавленное, ещё секунду назад прекрасное, полное сил и жизни тело, он кричит диким криком не только потому, что он не успел прийти на помощь, не только потому, что его сын пал – они все воины и все когда-то падут, а потому что не успел…!