История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции - стр. 135
Временное правительство продолжало призывать к войне. А лучшие люди России – к защите революционного отечества – Горький, Короленко и многие другие. В «Русских ведомостях» была напечатана статья В. Короленко «Родина в опасности»: «Телеграммы военного министра и Временного правительства бьют тревогу, – писал Короленко. – Опасность надвигается. Будьте готовы. К чему? К торжеству свободы, к ликованию, к скорейшему устройству будущего? Нет. К сражениям, к битвам, к пролитию своей и чужой крови. Это не только грозно, но и ужасно. Ужасно, что эти призывы приходится слышать не от одних военных, чья профессия – кровавое дело войны на защиту родины, но и от нас, писателей, чей голос звучит естественнее в призывах к любви и миру, к общественному братству и солидарности, кто всегда будил благородную мечту о том времени, когда «народы, распри позабыв, в великую семью соединятся…».
29 марта по приказу комиссара города Москвы доктора Кишкина А.Н. Толстой, Валерий Брюсов, Александр Блок были привлечены редактором к сотрудничеству, занимались стенографическим отчётом, который готовила Чрезвычайная следственная комиссия по расследованию деятельности бывших царских министров и сановников во главе с Н.К. Муравьёвым. Временное правительство занималось царскими архивами для того, чтобы убедить страну в необходимости и закономерности Февральской революции: уж слишком много было фактов злоупотребления властью и других антигосударственных действий, вплоть до прямой измены.
В первые месяцы Февральской революции было организовано книгоиздательство писателей, создан журнал «Народоправство» под редакцией Г.И. Чулкова. Вместе с А. Толстым в этом журнале публиковались Бердяев, Вышеславцев, Алексеев и другие московские прозаики, сам Чулков, Зайцев, Ремизов, Сергей Соловьёв, Пришвин, Вячеслав Иванов. Толстой ответил согласием и на предложение Максима Горького сотрудничать в только что созданной им газете «Новая жизнь». Узнав об этом, А.С. Ященко возмущённо писал 18 апреля из Петрограда: «Скажи, пожалуйста, что за нелегкая тебя дернула дать свое имя большевистской германофильской газете «Новая жизнь»… я не знал, что ты сделался большевиком!»
Оживилась деятельность различных художественных групп. Стали появляться первые литературные кафе, где выступали московские писатели и поэты с чтением своих новых произведений. В кафе «Трилистник» на Кузнецком мосту выступали Иван Шмелёв, Борис Зайцев, Владислав Ходасевич, Марина Цветаева, Андрей Соболь, Вера Инбер, Михаил Осоргин, только что приехавшие из-за границы Илья Эренбург и Амари (Цетлин), Наталья Крандиевская и Алексей Толстой.
Алексей Николаевич бывал и в кафе «Бом» на Тверской, куда довольно часто заходили Б. Зайцев и В. Ходасевич. Бывал там и И. Эренбург. Много лет спустя Эренбург вспоминал: «Сначала город мне показался более спокойным. Но это была видимость – люди и здесь ничего не понимали… А.Н. Толстой мрачно попыхивал трубкой и говорил мне: «Пакость! Ничего нельзя понять. Все спятили с ума…» Я отвык от русского быта и часто выглядел смешным. Мне казалось, что именно поэтому я не могу разобраться в значении происходящих событий. Но и Алексей Николаевич был растерян не меньше меня…»
Сейчас почти невозможно установить, мрачно попыхивал Толстой трубкой или весело, это зависело от его настроения, но что он не испытывал растерянности после Февральской революции, вполне может быть доказано. Колебания и сомнения начались позднее.