История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции - стр. 178

), в них-то, дроздовых, всё зло и заключено… Молодёжь, сидящая на галерке и скроенная по той мерке, что вы мне предлагаете, подняла одобрительный шум. Люди из первого ряда лихорадочно заработали перьями.

А в это время в «Роман-газете», уже набранный, лежал «Не хлебом единым», не хватало только подписи для выхода в свет. И тогда два с половиной миллиона читателей смогли бы сопоставить клевету, которая вскоре хлынула с газетных полос, с текстом и спросить: где же тут очернительство? Где ненависть к Родине? Тактически, стратегически было важно, чтобы роман опубликовали. И я, и Симонов это понимали. Поэтому Константин Михайлович, сидевший рядом со мной в президиуме, посоветовал мне выступить и попробовать погасить этот страшный эффект. Что я и сделал, подтвердив версию о благотворном влиянии съезда на моё творчество. Ну, тут уж молодые люди с галёрки засвистели, закричали: «И это ты, Дудинцев?!»

А дальше случилось совсем уж непредвиденное. Вообще, должен отметить, что, когда политические события достигают своей высшей остроты, особенно свирепствует случайность. Непознаваемая закономерность, и от государственных деятелей в такие моменты требуется повышенная бдительность и осторожность (это, если хотите, тактическая рекомендация). В моём же случае произошло вот что: умер директор Гослитиздата Котов и до назначения преемника выход романа приостановили. За это время блокноты были пущены в ход, началась дикая реакция на события в ЦДЛ. Роман запретили. Был наказан и Симонов. Вот к чему привела выходка крыловского медведя, из лучших вроде бы побуждений убившего комара на лбу пустынника при помощи булыжника. Нельзя быть медведем, когда вторгаешься в область политики, тем более во времена острейших общественных катаклизмов» (Дудинцев В. Добро не должно отступать // Труд. 1989. 26 августа).

Конец ознакомительного фрагмента.