История Российского государства в публикациях газеты «Санкт-Петербургские ведомости». Том I. От Рюрика до Романовых - стр. 9
Наши собеседники – руководитель проекта, доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского госуниверситета Александр ФИЛЮШКИН и доктор исторических наук член-корреспондент РАН Алексей СИРЕНОВ.
– Очень уж необычное название у проекта. Поясните, пожалуйста, кто кого и куда мобилизует?
ФИЛЮШКИН:
– Речь идет о феномене, который историки называют «медиевализм». Не путать с медиевистикой! Медиевистика – это наука, изучающая Средневековье, а медиевализм – обращение к его идеалам и образам. Например, к рыцарской этике, романтическим подвигам, даже к костюмам и внешнему облику. А главное – к отношениям между людьми.
Английский историк Дэвид Лоуэнталь правильно заметил: «Кто недоволен настоящим – ищет утешения в прошлом». Так и Средневековье привлекает людей экологической чистотой: продукты и атмосфера не были отравлены, никто понятия не имел о СПИДе, а нравы людей были просты и естественны. В концепции медиевализма главенствует мысль, что долг, честь в эпоху Средневековья значили гораздо больше, чем нынче, поскольку люди еще не были испорчены «цивилизацией», соблюдали церковные заветы и уважали «базовые» человеческие ценности.
Надо заметить, что подобное представление о Средневековье возникло отнюдь не сейчас. Оно пышным цветом расцвело в Западной Европе – прежде всего в искусстве и литературе – в середине XIX века.
– Идеализация, скорее всего, была далека от реальности?
ФИЛЮШКИН:
– Конечно. Это было воспевание тех идеалов, к которым хотелось стремиться. Как известно, вспоминая прошлое, мы говорим о настоящем…
И у каждого свой «золотой век». Если в Западной Европе апеллировали к идеалам античности – культуре, праву, искусству, то в Восточной было сложнее найти свое «идеальное время». Ведь где искать? Естественно, не в «имперской» эпохе, когда славянские народы в период Нового времени (XVIII–XIX века) потеряли свою национальную независимость, оказавшись в составе Османской, Германской и Австро-Венгерской империй. Эти годы считались мрачным временем национального угнетения.
Поэтому, когда в конце XVIII века в Чехии, на Балканах началось движение так называемых славянских будителей, звавших к свободе, независимости, освобождению, они стали обращаться к временам Средневековья, когда существовали независимые славянские королевства. Мол, тогда мы были великие, свободные, у нас были перспективы: мы могли создать могучие государства…
Особняком стояла Прибалтика. Там утраченный идеал искали не в эпохе Средневековья, а еще глубже – в языческих временах. Тогда еще не было государственности, но племена жили свободно, без иноземного влияния. Недаром одним из героев был эстонский старейшина и вождь Лембиту, возглавивший в XIII веке борьбу против нашествия тевтонских рыцарей и ордена меченосцев.
Парадокс: сегодня в Прибалтике с удовольствием демонстрируют рыцарские замки как главные достопримечательности, одновременно – времена господства Ливонского ордена до сих пор являются не самыми приятными для исторической памяти. Хотя в свое время немцы для Прибалтики сделали очень много, переведя многие процессы в цивилизованное русло…
Кроме всего прочего, обращение к идеализированному Средневековью было еще и густо замешано на спорах между странами и народами – о героях, историческом наследии и территориях. Ведь особенность региона, который историки называют Центрально-Восточной Европой (в него входит и западная часть России), в том, что в нем очень сложно провести естественные границы, потому что на протяжении тысячелетия происходило их постоянное перекраивание: государства возникали, гибли, объединялись, распадались.