История Российского государства в публикациях газеты «Санкт-Петербургские ведомости». Том I. От Рюрика до Романовых - стр. 12

Причем опять-таки налицо тенденция «маркировки» общего культурно-государственного пространства: памятники Владимиру Крестителю, Кириллу и Мефодию, Илье Муромцу появляются во Владивостоке, Ханты-Мансийске, Нарьян-Маре, Калининграде… То есть в городах, исторически не связанных с этими персонажами. Но постановкой памятника героям средневековой Руси они как бы включаются в общее традиционное культурное пространство.

Не забудем также, что медиевализм был очень тесно связан не только с глобальными событиями, но и с локальной историей. Представим себе прозябающий уездный городок XIX века, в котором особенных достижений нет, жизнь там описана классиками русской литературы. А хочется чем-то гордиться. Чем? Конечно же, блестящим прошлым, когда этот городок, возможно, был центром какого-то княжества, когда он, к примеру, остановил нашествие самого Батыя, когда под его стенами сражался Евпатий Коловрат!

Давайте вспомним, что до XIX века знание своего прошлого носило в России либо узко книжный характер, либо мифологический, легендарный. Научного представления не было. В 1813 году на волне патриотического подъема после Отечественной войны школьным учителям Российской империи было дано распоряжение искать на местах, где они работают, памятники древности. Необходимо было создать представление о том, в чем вообще заключается русское прошлое.

Учителя с этой задачей не справились, и тогда в 1826 году вышел указ Николая I, возложивший «обязанность» искать памятники древности на Министерство внутренних дел. Именно оно должно было «привесть в известность нашу историю». Из уездов отвечали: «У нас ничего нет». Замечательна фраза из одного документа: «У нас никаких древностей нет и быть не может». На местах просто испугались, что если признаются в наличии «древности», то за это будут наказаны – как за упущение по службе. Когда поняли, что, наоборот, за найденные древности могут похвалить, стали их искать массово, причем самые мифические. Вроде борозды Никиты Кожемяки или камня в псковском селе Будник, на котором, по преданию, родился князь Владимир.

И вот тогда начался бум краеведения. На местах возникают различные общества. Ко второй половине XIX века они уже создали общую картину памятников древности на территории России и активно занимались воссозданием образа русской древности. Местная героическая история приводит к возникновению локального патриотизма. Сейчас происходит очень похожее. Очень много памятников в «малых» городах ставят основателям, местным князьям…

– Но разве в этом есть что-то плохое?

СИРЕНОВ:

– А мы ни в коем случае не говорим, что это плохо, и стараемся вообще не давать оценок. Мы просто фиксируем явление. Беда может быть в том, что нередко локальные исторические события притягивают, как говорится, за уши, а иногда и просто выдумывают. Весьма характерный процесс – волна юбилеев старинных русских городов, иногда повторных, связанных с их «удревнением».

Например, в 1995 году был организован 1000-летний юбилей Белгорода. При этом факт фальсификации несомненен, поскольку существующий Белгород на Северском Донце был основан как крепость Засечной черты только в 1596 году и оказался всего лишь одноименным древнерусскому Белгороду (ныне село Белгородка под Киевом). Это обстоятельство не отрицалось ни историками, ни краеведами, ни церковными и общественными деятелями. Тем не менее 1000-летний юбилей был официально объявлен, профинансирован и отпразднован.