История Петербурга в преданиях и легендах - стр. 79

Нельзя сказать, что воцарение Екатерины стало неожиданностью или случайностью, как это может показаться на первый взгляд. Пётр ревностно следил за государственным статусом своей подруги, регулярно подтверждая или повышая его. За год до официальной свадьбы с Петром, которая состоялась в 1712 году, она была объявлена царицей. В декабре 1721 года, когда Россия стала империей, Екатерину провозгласили императрицей. А менее чем за год до смерти Петра, в мае 1724 года, её короновали. Кстати, именно Екатерина вольно или невольно стала основательницей одного из главнейших символов царской власти – короны. До Екатерины на всех русских государей при коронации возлагали шапку Мономаха. Знаменитая шапка представляла собой золотой остроконечный головной убор старинной среднеазиатской работы. По преданию, в 988 году византийский император Василий II подарил его киевскому князю Владимиру Мономаху по случаю принятия им христианства и бракосочетания с сестрой Василия Анной.

Впрочем, нельзя забывать и того, что эта легенда довольно позднего происхождения. Она появилась только в конце XV – начале XVI века, когда на Руси формировалась одна из крупнейших политических и идеологических государственных концепций – «Москва – третий Рим». Вторым Римом считался Константинополь, столица Византийской империи, и история с шапкой Мономаха, как нельзя кстати, сумела придать легитимность преемнице православной Византии – Москве. И то, что бывший москвич, первый петербуржец и первый император Российской империи Пётр I был последним русским царем, который носил шапку Мономаха, хотя и несколько модернизированную, придает этому факту некий мистический смысл. В 1724 году, накануне коронации Екатерины, была заказана корона европейского образца.

Короткое пребывание Екатерины I на российском престоле в общественно-политическом смысле Петербургу практически ничего не дало, разве что были завершены два начатых Петром дела: открыта Академия наук, план учреждения которой был объявлен царём за год до смерти, и учрежден орден Александра Невского, небесного покровителя Петербурга, память которого высоко чтил Петр. И всё. Но вот что касается архитектурного, или, ещё точнее, художественного облика Петербурга, то в его будущее формирование, если верить городскому фольклору, Екатерина Алексеевна неожиданно внесла свой весьма значительный вклад.

Как известно, Пётр I мостостроения не поощрял. Зацикленный, говоря современным языком, на море, он и в своих согражданах хотел видеть исключительно моряков. Сообщение между многочисленными островами дельты Невы предполагалось только на шлюпках, а мосты разрешалось строить лишь в исключительных случаях: при прокладке дорог через реки и протоки. Благодаря этому обстоятельству, например, появились такие мосты, как Иоанновский через Кронверкский проток и Аничков – через Фонтанку. Нева мостов при Петре вообще не знала. Первый, и то плашкоутный, то есть наплавной, появился только через два года после кончины императора, в 1727 году. Вот как об этом рассказывается в легенде.

Однажды ранней весной 1727 года императрица Екатерина I собралась на Васильевский остров, к Александру Даниловичу Меншикову, в его новый дворец. На переправе ей подали лодку, и она попыталась сойти в нее. Но лодка накренилась, и волной залило весь подол царственного платья. Екатерина предприняла ещё одну попытку сесть в лодку, но и на этот раз ничего не получилось, её хлестнуло волной, платье вновь оказалось вымоченным, на этот раз полностью. Но переправиться было совершенно необходимо. её ожидал всесильный князь. И тогда будто бы Екатерина приказала собрать все лодки, что были в наличии на переправе, и выставить их борт к борту от одного берега до другого. Остальное было делом нехитрой техники и сметливости приближённых. На лодки настлали доски, которые и создали подобие моста на Васильевский остров. Это понравилось. Если верить сохранившейся легенде, именно так и появились знаменитые петербургские наплавные мосты.