История Петербурга в преданиях и легендах - стр. 41

Между тем хорошо известно, что шведы, отбывавшие свой плен в Петербурге, пользовались известным уважением. Они становились учителями европейских манер, их приглашали на петровские ассамблеи. Не говоря уже о том, что они были в числе первых строителей Петербурга.

Едва закончилась Северная война, как к Петру явились представители духовенства с петицией, в которой настоятельно просили императора вернуть им металл для восстановления колоколов, перелитых в своё время по его приказу на ядра и пушки. Петр, рассказывают, на петиции наложил резолюцию: «Получите х..!» В дальнейшем эта легенда получила продолжение, если, конечно, не была вообще сочинена в более позднее время. Говорят, что сразу после смерти Петра духовенство обратилось к его вдове императрице Екатерине I с той же петицией. Императрица прочитала резолюцию Петра и, мило улыбнувшись, доверительно проговорила: «А я и этого дать не могу».

Скорый и решительный на расправу Пётр раздавал по заслугам всем и каждому. Фольклор чаще всего интерпретировал это по-своему. В 1719 году после пристрастных допросов в пыточных камерах была казнена за детоубийство фаворитка Петра, камер-фрейлина Екатерины I Мария Даниловна Гамильтон, или «девка Марья Гамонтова», как она проходила в допросных листах, её обвинили в том, что она «двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила». Попутно ей приписали кражу «алмазов и золота у императрицы». Однако в народе были уверены, что казнили Марью за то, что она изменила монарху с его денщиком, от которого и прижила тех самых «ребенков». Если верить фольклору, Пётр собственноручно отрубил ей голову, потом поцеловал в уста, а затем приказал голову заспиртовать и передать в Кунсткамеру. Едва ли не сразу вокруг зловещего экспоната родилась легенда, которую охотно рассказывали посетителям музея. Будто бы жила в Петербурге необыкновенная красавица, которую однажды увидел государь. Пораженный её красотой, он «приказал отрубить ей голову и поставить в спирт в Кунсткамере, на вечные времена, чтоб все во все времена могли видеть, какие красавицы родятся на Руси».

Дальнейшая судьба этого жуткого экспоната связана с императрицей Екатериной II. Когда ей показали голову, она приказала предать её земле. Голову «первой красавицы петровского времени» вместе с отрубленной головой другого петровского преступника, Виллима Монса, будто бы закопали тут же, в погребе первого русского музея. Правда, многие считают, что головы не погребены, а тайно хранятся где-то в музейных кладовых «и способны ещё при случае сыграть свою роковую роль».

Привычным явлением в петровские времена была ссылка неугодных и провинившихся. Причём, согласно одному из устных преданий, ссылали, как правило, в северные карельские леса. На месте выросшего таким образом поселения ссыльных впоследствии образовался город, получивший название Кемь. Название же это, по преданию, есть не что иное, как аббревиатура и расшифровывается просто: к е… матери. Так якобы писал на полях соответствующих указов Петр, отправляя петербуржцев в далекую ссылку. Хотя на самом деле этот карельский город, расположенный в устье одноименной реки, известен ещё с XV века.

Невозможно представить себе жизнь Петербурга и быт его обитателей без наводнений, первое из которых произошло уже через три месяца после основания города. Дикие набеги стихии и в дальнейшем с чудовищным постоянством сопутствовали всей истории города. Множество мифов, легенд и преданий о петербургских наводнениях рассыпано в мемуарной и бытописательской литературе. Мы ещё не раз вернемся к фольклору, связанному с этим грозным явлением. Сейчас приведем только две легенды петровского Петербурга. Одна из них рассказывает, что, посетив после очередного наводнения Пулково, Пётр сказал: «Пулкову не угрожает вода», на что живший на мызе чухонец ответил царю, что его дед помнит наводнение, во время которого вода доходила до ветви дуба, стоящего неподалеку, близ подошвы горы. Тогда Пётр будто бы «сошёл к тому дубу и топором отсёк его ветвь».