История одной болезни - стр. 8
Однажды вечером находясь в кафе, я почувствовала на себе навязчивый взгляд. Он меня сверлил на протяжении вечера, я же чувствовала невыносимый дискомфорт от того, что не могу поднять глаза. Я боюсь. Боюсь мужчин. На следующее утро во время зарядки меня озарило – недоразвитая сексуальность, со всеми вытекающими: стыдливость, чувство вины и дикая неуверенность в себе. Всё это притрушено якобы мужской резкостью, эдакая защитная реакция.
Почему я так боюсь мужчин? Почему я сама предлагаю услуги «братана», так сильно раздражающие меня, автоматически и добровольно перемещая себя во френдзону? Потому что любые другие отношения с мужчиной наказуемы. Потому что когда мужчина-друг, это похвально, а вот уже когда мужчина-мужчина, это уже «плохая девочка». Это моя подростковая парадигма.
А что в детстве?
Покопавшись в детстве, я отложила эти ванильные сопли в сторону, решив, что тему исчерпала и проработала. Но сегодня, уже дома, при общении со знакомым, вскользь проскочила тема о этапах созревания ребёнка, и я, отрефлексировав скачком давления и головокружением, поняла, что тема достойна обсуждения.
В моём возрасте 5-6 лет, мой старший двоюродный брат проходил очередной этап активного полового созревания. И я, а точнее моё тело, вызывали у него неподдельный интерес. Однажды перед предложенной мною игрой, он предложил мне сначала поиграть в свою, познавательную. Я тоже в этот период была чертовски любознательной, и уговаривать меня не пришлось. Но так как у всех стен есть уши, а у всех предметов глаза маминого цвета, её визит не задержался.
Реакция была потрясающей во всех отношениях!!! Сообразительный брат, разумеется, исчез, и я одна оказалась под этим шквалом огня и дыма.
Сначала она истерила, потом она выскочила из дома и пошла куда глаза глядят. Через какое-то время она вернулась в решительном настрое нанести визит родителям моего брата. Всю дорогу пиная и сверля упрёками, она гнала меня, как пленного немца, пока мы не достигли цели и не проникли в дом наших родственников. Моя тётка по-другому смотрела на эти вещи и подняла эту тему на смех, точнее маму и её реакцию. В результате, маму попустило и началось эстрадно-цирковое представление, где главной героиней была конечно же я.
Уже дома мама поделилась событием с папой и ему было совсем не смешно. Он ничего мне тогда не сказал, но всячески напоминал мне об этом в крайних состояниях своего пьяного гнева. Потом он забывал об этом, а я утопала в своей грязи и позоре.
Уязвимость моя в этой точке зашкаливала. И этот стыд не отпускает меня до сих пор. Так как другой информации у меня не было, эта тема стала для меня очень грязной, а все мальчики, соответственно – большое зло, ну а я неисправимо падшей для себя.
Так, взрослый педагог со стажем задавил мою кое-как развивающуюся сексуальность, направив её в извращённое запретное русло. Как я уже сейчас понимаю, в силу своей необразованности свою недоразвитую сексуальность она водрузила на меня, так и не разъяснив грешному падшему ребёнку, как же оно правильно.
Мне враз стала понятна истеричная реплика «проститутка», когда мама спалила меня с сигаретой и стала понятна моя реактивность на неё после. Мне стала понятна «сучка», когда я опаздывала домой к 21.00 с дискотеки. Теперь это стало для меня комплиментом. Это то, что другие, в силу своей правильности, себе позволить не могут. Это тоска по уходящему времени и упущенным возможностям. Это всё что угодно, но не моя проблема.