История нашей жизни том-3 - стр. 27

– Что с тобой? – спросил меня, старший брат Жлобин. – Заболел, что ли или пища у нас стала не вкусная?

Отмахнулся от них и продолжал делать кислую мину. Словно жизнь моя здесь совсем закончилась.

– Александр от скуки мается. – заметила Мамочка. – Давно ничего не рисовал. Вот на него и напала апатия.

– Что? На него напало? – удивлённо, переспросил младший брат Жлобин. – Повтори мне слово понятно.

– Художники скуку называют "апатия". – повторила Мамочка. – Он просто хочет рисовать. Это понятно вам?

Жлобины тут же оставили свою еду и быстро скрылись за дверью. Мы с Мамочкой едва сдержались, чтобы не рассмеяться в голос. Нам было понятно, что оба братья Жлобины рванули в кабинет к профессору.

Наш вариант сработал. Нам надо теперь ждать дальнейшего хода развития событий. Главное, для меня, это то, чтобы профессор потерял свою бдительность и мне как-то добраться до телефона в его кабинете.

– Айвазовский! Иди! Тебя профессор ждёт! – скомандовал старший брат Жлобин. – Но если ты меня обманул, то в тебя десять порций аминозином волью. Чтобы знал у меня, как зря языком трепать в больнице.

– Не пойду. – отказался, на удивление Мамочки и братьев Жлобиных. – Зачем, мне ваш профессор сдался? Мне без него здесь хорошо. Просто хочу рисовать. Всего лишь свободный художник и больше никто.

Жлобины ни стали со мной церемониться. Схватили меня за шиворот. Потащили в кабинет к профессору.

– Он ещё сопротивляется идти к вам! – сказали Жлобины, вталкивая меня в кабинет профессора. – Вот он!

– Ты, правда художник? – спросил профессор, привычно потирая свои дряхлые ладони. – Отвечай мне! Да?

– Да! – передразнил, профессора, глядя на него из-под бровей. – армии два года служил художником.

– Так ты тогда знаешь, что такое наглядная агитация? – опять продолжил профессор, спрашивать меня.

– Наглядная агитация, это самое главное оружие нашей партии против капитализма! – громко, выпалил. – Профессия художник-оформитель лучшая во всём Советском Союзе.

– Прекрасно! – обрадовался профессор. – Напиши на бумаге все, что тебе нужно к наглядной агитации.

Профессор дал мне листок бумаги и авторучку. Подумал хорошо и стал писать все то, что может пригодиться художнику в наглядной агитации.

Начал свой список с чертёжной доски "кульмана" и закончил простым карандашом. Вполне естественно, не забыл про мольберт художника. Мой список занял два листа с обеих сторон.

Написал все специально, чтобы показать профессору, как глубоки знания больного художника-оформителя в области наглядной агитации и изобразительного искусства.

В действительности, к данной работе в психушке требовалось всего, пара листов белой бумаги-ватмана, гуашь с плакатными перьями, чёрную тушь с чертёжными перьями, простой карандаш, метровую линейку, ластик стиральной резинки и большой стол, где можно выполнять наглядную агитацию. Мне хотелось поморочить профессора.

– Творческую мастерскую тебе устраивать в больнице не буду. – сказал профессор, перечитывая все мои пожелания будущего творчества. – Но часть из этого списка мы купим в магазине к нашей стенгазеты.

– Можно с вами поеду в магазин за красками? – наивно, спросил, профессора. – Возьмите меня в город…

– Ишь, чего захотел! – вытаращив глаза поверх очков, возмутился профессор. – Пока ты сильно больной!