История нашей жизни том-3 - стр. 19

Здесь такого насмотрелась, что сама удивляюсь, как до сих пор живу и не сошла с ума до такой степени, чтобы над моим телом проводили различные опыты.

Больше сегодня рассказывать не буду, чтобы ты не подумал, что в действительности такая, как все остальные больные. Но не больная. Здесь родилась и живу сорок лет в этой психушке.

– Откуда тогда ты всего так много знаешь? – удивлённо, спросил. – Ведь ты всю жизнь не училась нигде?

– В этой больнице, с моего рождения и до шестидесятых годов, работал мужчина. – ответила она. – Не хочу поганить его имя, поэтому не назову и тебе его фамилию. Так вот, считала, что он мой папа. Он тоже относился ко мне по-отцовски. Все наши годы под одной крышей он постоянно меня учил всему и всегда говорил мне, что если суждено будет мне когда-то выбраться отсюда, то надо обязательно рассказать всем о зверствах, проводимых над людьми за этими стенами. Когда он скоропостижно умер совсем молодым, то его тоже растворили в сосуде. Причём, все делали так, чтобы видела это. Возможно, в устрашение мне? Думаю, что его насильственно умертвили. Он часто не соглашался насчёт зверских опытов над людьми. Вот и мне, как его дочери, показали, что меня ждёт, если не буду согласна с порядком в больнице.

4. Моя жизнь в психушке.

Весь день занимался хозяйскими делами с Мамочкой. Кормил больных. Разгружал машину с продуктами, которые привезли из Орджоникидзе. Носил от тяжелобольных грязную посуду мыть на кухню.

Подметал и мыл длинные коридоры, в женском и в мужском корпусах. Приглядывался всюду, чтобы уловить момент и позвонить в военкомат своему дяде военкому.

Но телефоны были только в двух кабинетах. Туда мне никак не удалось попасть. Даже Мамочке говорил, что могу помыть и убрать кабинеты. Она сказала, что во все кабинеты доступа нет.

Можно попасть лишь в присутствии профессора и с разрешения главного врача. Если ещё есть на, то уважительная причина. Все остальные варианты отпадают.

Наверно, она догадывалась о моей цели? Но она не могла доверять мне, так как мы были знакомы один день.

– Ты где хочешь спать? – спросила меня, Мамочка, когда подошло время сна. – Есть три варианта. Общаг, палата дежурных санитаров и та палата, где ты спал прошлую ночь. Сам выбирай место своего ночлега.

– Та палата, в которой спал в прошлую ночь. – сразу, выпалил. – Люблю всегда отдыхать дома один.

– Хорошо! – согласилась она. – Но, чтобы ты случайно не наделал глупостей, замкну тебя на ключ.

– "Понятно." – подумал сам. – "Она либо мне совсем не доверяет. Либо боится, чтобы не удрал из психушки.".

В моей палате лежал новый матрас, белая простынь, лёгкое одеяло с белым пододеяльником и большая подушка с белой наволочкой. Белье чистое и накрахмаленное.

Пахнет свежестью. Видимо, это мне постарались? Конечно, это все сделала она. Вот только когда она успела сделать? Весь день с ней был. Может быть, профессор сделал?

Чтобы посмотреть на мою реакцию, как подопытного кролика. Или братья Жлобины постарались? На тот случай, если мне у них понравится. Буду вместе с ними издеваться над людьми – отрезать языки, насиловать женщин, колоть аминозином и выполнять какие-то формы истязания над человеком.

Испытывать над больными людьми различные препараты, как над подопытными кроликами. Свет под потолком мешал мне уснуть. Долго лежал и думал, как мне можно удрать из психушки.