История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины - стр. 62
Любопытно заметить, когда в 1995 году умер другой русский парижанин – Владимир Емельянович Максимов, его родственники также взяли в аренду участок на Сент-Женевьев-де-Буа. Но этот участок отнюдь не был свободен. Там уже покоился давнишний арендатор – с 1945 года там лежал некто Руднев Евгений Владимирович, летчик и полковник. Казалось бы, максимовские душеприказчики могли совершенно очистить это место: оно теперь их собственность, и при чем здесь какие-то прежние владельцы? Но они заботливо сохранили память об этом человеке – на новом надгробии Максимова они прикрепили латунную табличку со всеми полагающимися сведениями о предыдущем погребенном.
Неизвестно, поступили бы так же новые владельцы шмелевской могилы. Поэтому останки дорогого для России писателя, от греха подальше, были эксгумированы и перезахоронены на родине. Понятно, за сорок с лишним лет немного там, в земле, сохранилось. Все их с совместные с женой Ольгой Александровой косточки свободно уместились в ящичке, размером чуть больше ботиночной коробки. Предал их родной земле в Донском монастыре сам святейший патриарх Алексий Второй.
Над могилой Шмелева и его жены до недавнего времени стоял общий на двоих деревянный крест с двумя медными табличками. Кто-то придумал сделать надписи на этих табличках по старой орфографии – с «ерами» и прочим. Но почему-то в слове «Сергеевичъ» там отсутствует «ять». Совсем недавно деревянный крест был заменен новым гранитным на «голгофе». Все надписи там сделаны уже по новой орфографии.
Одновременно с перезахоронением Шмелева на углу Большого Толмачевского и Лаврушинского ему был открыт памятник. Место для памятника выбрано исключительно удачно: бронзовый Шмелев теперь смотрит на бывшую свою 6-ю гимназию, в которой теперь педагогическая библиотека. Другое дело, что сама скульптура очень небесспорная. Она представляет собой единственно голову, установленную на высокую колонну. Самое лицо имеет такое страдальческое выражение, что кажется, будто скульптор вылепил Шмелева под впечатлением и по мотивам «Герники» Пикассо. Писатель Владимир Крупин в сердцах сказал об этом монументе: «Может быть, его украдут. Все-таки бронзовый…»
Но, пожалуй, самые многолюдные и торжественные похороны последнего времени прошли в Донском 3 октября 2005 года. В этот день здесь состоялось перезахоронение Верховного правителя Российского государства Антона Ивановича Деникина (1872–1947). Причем хоронили генерала с соблюдением всех приличествующих крупному военачальнику почестей – с троекратным ружейным салютом и торжественным дефилированием гвардейцев по узкой монастырской дорожке под марш Преображенского полка. Вместе с Деникиным в родную землю вернулись и останки другого «верховного» – выдающегося русского мыслителя и философа Ивана Александровича Ильина (1882–1954). Как заметил присутствующий на похоронах Н. С. Михалков, пока мы еще даже не можем реально оценить это потрясающее событие. Может быть, в России эту дату – 3 октября 2005-го – когда-нибудь будут отмечать, как окончание несчастного ХХ века и наступление нового, более благодатного для нашей страны, столетия. А деникинская идея единой и неделимой России, с возвращением на родину ее автора, возможно, наконец завладеет сознанием русских людей и побудит нас мобилизовать все силы на преодоление катастрофы девяносто первого года.