История моей жизни - стр. 9
отец больше понимал в религии, чем проповедник, который изображал нам не «небесного отца», а жестокого мстительного бога Ветхого Завета, «вечного мучителя», как его осмелился назвать в своей автобиографии Эндрю Уайт. К счастью, взгляды на этот счет теперь изменились.
В детстве моим величайшим удовольствием было разведение кроликов и голубей. Для моих пернатых и четвероногих любимцев отец выстроил хорошенький домик, и я до сих пор с благодарностью вспоминаю об этом. Моя мать находила, что влияние семьи лучше всего может удержать мальчиков на добром пути, и для этого нужно, чтобы дома им было уютно. И я не знаю, чего бы не сделали мои отец и мать, чтобы только доставить радость нам и соседским детям, которые нас окружали.
С разведением кроликов связан и мой первый деловой опыт. Я заручился на все лето услугами моих товарищей, как настоящий работодатель, и за это назначил единственным вознаграждением то, что новорожденные кролики назывались их именами.
Каждую субботу мои товарищи отправлялись собирать корм для кроликов. Еще и теперь меня мучат укоры совести за то, что я так скудно вознаграждал товарищей по играм за их труды. Многие из них все лето собирали со мной траву для моих кроликов, довольствуясь такой единовременной платой, самой ничтожной, какая когда-либо давалась за труды. Но что же я мог бы предложить им? Ведь у меня самого не было ни одного пенни!..
Это воспоминание имеет значение, потому что Оно служит первым указанием, что я обладал организаторским талантом, от дальнейшего развития которого зависел мой внешний успех в жизни. Этим успехом я больше обязан своей способности всегда
отыскивать таких людей, которые лучше меня знали, что надо делать, нежели собственным знаниям и уменью. Я ничего не понимал в паровых машинах, но старался вникнуть в тот гораздо более сложный механизм, который называется человеком.
Когда я однажды в 1898 году во время поездки по Шотландии остановился в одной маленькой гостинице, то ко мне подошел какой-то господин и представился мне. Это был мистер Интом, крупный шотландский мебельный фабрикант и, как я потом убедился,
превосходный человек. Он сказал, что очень рад познакомиться со мной теперь, потому что некогда принадлежал к компании тех мальчиков, которые собирали корм для моих кроликов. Он боится, что не всегда добросовестно исполнял свои обязанности, но все же один из моих кроликов был назван его именем. Можно себе представить, как я обрадовался этой встрече. Это был единственный из нашей компании мальчуганов, с кем мне пришлось потом встретиться в жизни.
Вследствие введения и совершенствования паровых двигателей дела мелких фабрикантов в Данфермлине стали ухудшаться все больше и больше. В том числе пострадал и мой отец. В конце концов было отправлено письмо сестрам моей матери, жившим в Питтсбурге, в котором серьезно ставился вопрос о нашем переселении в Америку. Я прекрасно помню, что когда родители обсуждали этот план, они главным образом имели в виду будущность своих двух сыновей. Полученные ими ответы из Америки были настолько удовлетворительны, что они решили распродать свою мебель и ткацкие станки и уехать. Отец часто распевал нам своим прекрасным голосом песнь о свободной стране, куда мы должны были отправиться. К сожалению, результаты продажи были печальным разочарованием, так как станки были проданы за бесценок, и в конце концов нам еще на хватало 20 фунтов для покрытия расходов на проезд в Америку. Тут я должен упомянуть об услуге, оказанной нам подругой молодости моей матери. Вообще у моей матери всегда были верные друзья, потому что она сама была таким верным другом. Я говорю здесь о миссис Гендерсон, которую в нашей семье продолжали называть ее девическим именем, Эллой Фергюссон. Она тотчас же дала моей матери недостающие 20 фунтов, а мои дяди Лаудер и Моррисон поручились за уплату. Дядя Лаудер вообще во всех отношениях всегда приходил к нам на помощь своими советами и делом и заботился обо всем. 17 мая 1848 года мы покинули Данфермлин. Отцу моему было тогда сорок три года, а моей матери тридцать три. Мне же было тринадцать лет, а брату Тому шел пятый год. Это был прелестный мальчик, светлый блондин с блестящими черными глазами, всегда обращавший на себя всеобщее внимание.