История княжества Псковского - стр. 29

. Таким образом, псковичи со стороны Литвы хотя несколько и были успокоены, но лифляндский орденмейстер Бернард де Борх после разорения Кобылинской крепости дал им покой только на шесть месяцев и 18 августа опять явился с сильнейшим ополчением под Изборск. Он старался выжечь также и эту крепость, как прежде Кобылинскую, или разбить пушками. Но приметы к каменным ее стенам зажженного хвороста и дров ничего больше не произвели, кроме как дымом и пламенем мешали осажденным отражать неприятеля, а пушками долго было бы разбивать оную. Бросаемые в крепость тучи стрел с зажженными фитилями для произведения пожара внутри были также безуспешны. Поэтому, простояв два дня под стенами ее, не захотел он тратить больше времени, а пошел прямо ко Пскову. 20 августа явился он перед стенами псковскими и расположился на поле в Завеличье, которое до прихода еще его сами псковичи выжгли, дабы не дать ему пристанища, а в бродах выше города – на Выбуте, дабы не мог он перейти Великую реку, сделали завалы, и на стороже там поставлены были пригородские войска. Такую же стражу послали они и на устье реки Великой. Но это последнее место неудобно было к преграде, и на другой же день с озера по реке проплыли ко Пскову юрьевцы в 13 шнеках с военными и съестными запасами. Они, остановившись на лугу за монастырем Св. Стефана, расположили там свои батареи против Запсковья, а часть перевезли против Полонища и начали непрерывную стрельбу. В гражданах рождалась уже робость, так что многие стали разбегаться, и даже один посадник, Филипп Пукашов, ушел было, но был догнан. Сам князь их Шуйский приготовил уже оседланных лошадей для побега и едва был уговорен, и остановлен посадниками и боярами. Гонцы, посланные в Новгород и в Москву с просьбами о помощи, не возвращались, или, по крайней мере, ниоткуда не привозили обнадежения. Ибо великий князь был сам тогда занят войной с крымским ханом, а новгородцы после уничижения своего потеряли бодрость. В этих тесных обстоятельствах один из граждан объявил посаднику Стефану бывшее себе в сновидении повеление благоверного князя Доманта, завещавшего снять покров с гробницы его и с крестным ходом обнести трижды по стенам. Обряд этот немедленно в следующую же ночь был совершен. Граждане все ободрились, и, когда неприятель, сев на шнеки под прикрытием батарей, стал делать высадку на Запсковье – между церквами Лазаревской, в поле, и Спасской, за стеной, то есть на самый Варлаамский угол, – то народ, ринувшись на них с оружием, какое кто нашел, отразил их от берега, побил и потопил до 50 человек, а одним шнеком совершенно завладел. После этой неудачи неприятель покусился произвести пожар в городе, дабы отвлечь жителей. Они нагрузили два больших судна остатками горелого на Завеличье строения, сухим хворостом и соломой, обливши все это еще смолой, и поелику с Завеличья дул сильный ветер на город, то они зажженные суда эти пустили по реке – ближе к стенам, надеясь, что ветер, подняв горючие вещества через стены, раскидает их по градским зданиям, а сами приготовились переплыть на градский берег. Но и это покушение было неудачно, а в следующую ночь, к удивлению граждан, после пятидневной безуспешной осады Пскова орденмейстер со всеми войсками отступил и удалился в Лифляндию. Лифляндский летописатель Арндт приписывает это отступление, кроме недостатка в корме лошадям, опозданию Ревельского епископа, во время пущения зажженных судов и высадки на берег занимавшегося совершением литургии в стане своем, и робости Дерптского епископа при произведении высадки, после неудачи коей он же первый оставил союзные войска и прежде всех пошел со своими домой. Как бы то ни было, но несогласие неприятелей спасло Псков на сей раз почти от неминуемого взятия. Ибо сам же Арндт пишет, что войска лифляндского тогда было якобы 100 000, но в извинение ему говорит, что оно было большей частью из мужиков, не обученных военному искусству, а орденмейстер думал-де, что псковичи сразятся с ним на поле. При самой осаде они посылали к нему поверенных для переговоров, соглашались обменяться пленными и даже уступить ему некоторые земли, но он не умел воспользоваться этими предложениями. Впрочем, псковичи опасались еще возвращения его, и поелику не было им помощи ни от великого князя Московского, ни от новгородских наместников, а в Великих Луках стояли князья Андрей и Борис Васильевичи, по ссоре с братом своим великим князем Московским отошедшие от него и при себе имевшие до 10 000 войска, то псковичи обратились к ним с просьбой о защите и отправили в Великие Луки посадника Дорофея Гавриловича. Князья охотно согласились и со всеми войсками своими немедля прибыли во Псков 3 сентября. Граждане поместили самих их в княжьем дворе, а войска их расположили в Остролавицком и Боловинском концах и на Полонищи.