История городов будущего - стр. 36

. Со временем состояние его росло, а положение укреплялось. В итоге он получил дворянский титул и место в британском парламенте, а его фирма Jardine, Matheson and Co. распространила свою деловую активность на вполне легальные сферы текстильной промышленности, недвижимости и страхования. Надежда повторить стремительное превращение Жардена из деклассированного наркоторговца в землевладельца-аристократа привлекала в Шанхай все новых охотников за удачей.

Стекавшихся в город будущих тайпанов называли «грифонами». Это были молодые люди, недавно поступившие на службу в надежде произвести впечатление на своих боссов и когда-нибудь унаследовать их дело. По традиции новичок оставался грифоном один год, один месяц, один день, один час, одну минуту и одну секунду с тех пор, как сошел на землю Шанхая[86]. Ступенью ниже грифонов стояли «гузеры» – по сути, конторские клерки. Их иногда иронично называли «белыми парнями» – чаще всего это были метисы из Макао, наполовину португальцы, наполовину китайцы. Кроме того, западным торговцам помогали компрадоры. Дословно comprador по-португальски означает «покупатель»; это были китайцы, которые отвечали за связи с императорскими чиновниками, а также помогали при контактах с местными подрядчиками и клиентами. Компрадорами служили, как правило, выходцы из Кантона, семьи которых переехали в Шанхай, когда новый порт потеснил традиционный центр торгового обмена между Западом и Востоком в дельте Жемчужной реки.

В европейском городе царила четкая расовая иерархия, на вершине которой были белые, а в самом низу – китайцы. Даже после отмены сегрегации по месту жительства, когда китайцам позволили селиться в иностранных концессиях, в общественных пространствах продолжила действовать система, схожая с американскими законами Джима Кроу{2}. Когда британцы разбили «общественный парк» на берегу реки возле своего консульства, несмотря на название, китайцам, составлявшим в этом обществе большинство, вход туда был закрыт. Вплоть до конца 1920-х годов единственным исключением из этого правила были китайские няни, сопровождавшие иностранных детей.

Между китайскими низами и белой верхушкой располагались остальные этнические группы, часть из которых британцы с определенными целями привезли сюда из других колоний. Из Индии доставляли сикхов, которых британцы ценили за боевые традиции, не говоря уже о статности, тюрбанах и великолепных усах; сикхи служили в полиции. Среди прочих своих обязанностей они должны были патрулировать общественный парк и не пускать туда китайцев. Была в Шанхае и небольшая диаспора парсов – персидских зороастрийцев, которые в Средние века осели в Индии, откуда и последовали вслед за британцами по их торговым путям. В качестве «иностранцев» парсы могли пользоваться и общественным парком, и прочими заведениями, куда китайцам вход был воспрещен. Корни еврейской диаспоры Шанхая уходили в Багдад, однако шанхайские евреи позиционировали себя как сефардов. Сефард на иврите – «испанец», этим словом обозначают потомков евреев, изгнанных из Испании в 1492 году. Как бы сомнительна ни была историческая связь между Багдадом и Испанией, причина, по которой шанхайские евреи связывали свою историю с Пиренейским полуостровом, ясна: они хотели, чтобы их воспринимали как белых из Европы, а не как арабов с Ближнего Востока