История эпидемий в России. От чумы до коронавируса - стр. 26

О каком «море» здесь идет речь, сказать трудно. Хронологически этот мор совпадает с эпидемией английской потницы, которая, по мнению некоторых историков, пробралась в Россию в 20–30-х гг. одах XVI века. Распоряжение князя Михайлы Кислицы «запереть» улицу является первым указанием о применении в России внутренних карантинов. Меры, очевидно, не ограничивались только «запиранием» улицы, а принимался целый ряд оградительных мероприятий. Так, в послании старца Филофея из Псковского монастыря к дьяку Михаилу Мунехииу (около 1510–1519 гг.) написано: «Вы ныне пути заграждаете, домы печатлеете, попом запрещаете к болящим приходити, мертвых телеса из града Далече измещете»[75].

Интересно указать, что во Франции, считающейся родиной внутренних карантинов, они стали применяться только в конце XVI столетия.

В 1522 г снова мор в Пскове: «Того же лета… бысть мор во Пскове много дворов вымерло и стояли пусты; и в одну скудельницу (братую могилу) мертвых положили десять тысяч и полторы тысячи»[76].

Дальнейшие сведения о повальных болезнях мы встречаем под датами 1527 и 1530 гг. В 1527 г. «бысть в Великом Новеграде мор зело страшен в Деревской пятине в деревнях», в 1530 г. «на Колыване мор был». Более подробных сведений об этих эпидемиях в летописях нет. Однако в 1530 г., по описаниям Брензона, в Лифляндии была большая эпидемия «английской потницы», унесшей в могилу будто бы 2/3 всего населения страны[77]. Поэтому А. Е. Сегал считает, что мор 1530 г., так же как и 1521 г., был эпидемией английской потницы[78].

Нужно удивляться, почему эпидемия не распространилась вглубь страны и ограничилась только Новгородскими землями.

Следующее описание морового поветрия мы встречаем в 1532–1533 гг.: «Бысть мор во Пскове: мряху бо мужи и жены и младия дети»[79].

В 1533 г. «той же осени бысть в Великом Новегороде, месяца октября, нача явитися на человецех вред, яко прыть, и тем начаше мнози человецы умирати, и бысть поветрие не мало… а не стало от того поветрие мужеска полу и женска тысяча человек и множая». Судя по краткому описанию, это была не чума, а оспа «вред… яко прыщь»[80]. Известный историк оспы и оспопрививания В. О. Губерт так и рассматривал эту эпидемию.

Сильнейшая эпидемия разразилась на Руси в 1552 г. Она захватила Псков, Новгород, Смоленск и ряд других городов. В Пскове «с седьмаго четвергя октября до 7 числа положиша в скудельницу 4800 и 8 сот и покопаша, и после того в месяц и 3 дни ноября до 9 числа положиша в новую скудельницу 2700 и 7-сот и покопаша: мроша тогда многие простые люди железою…и в год положили в скудельницах 25 000…»[81].

Не менее сильной эта эпидемия была в Новгороде: «В лето 7060 (1552) июля в 30 день, нача смертоносие быти в Великом Новеграде, и с августа велмн силнее бысть;…Таково бысть поветрие от Семеня дни 7061 года до Николина дни месяца декабря Священнаго чина иноков преставися и священников и диаконов безчисленное множество, много еже овдовеша и мнози сами изомроша… яко мнози человецы древний не запомнят такого поветрия на священнический чин; и всего в поветрие не стало смертоносною язвою, в Великом Новеграде, и по маиастырем, и в Старой Русе, и в пригородах и в волостях Новгородских, игуменов и священноиноков и инокин и мнишескаго чину»[82]