История Аквариума. Книга флейтиста - стр. 35
Настроение от этого не так чтоб и поднялось. Но в конце концов он взял инициативу и, будучи хоть и спросонья, но человеком милым и обходительным, пригласил нас всех к себе. А это уже было ни много ни мало Боря, Сева, Фан, Фагот, Женька, Вадик и я. Для Артемовой однокомнатной квартиры и милой длинной, черной собаки этого было много. Он вынес, собака тоже.
Вечером нам чертовски повезло, концерт все же состоялся. Это был 20-й этаж какого-то по-московски высокого здания, в конференц-зале издательства «Молодая гвардия».
Мы еще не успели подъехать к зданию, как стало понятно, что все начнется, как всегда, намного позже намеченного, машина с аппаратом только на наших глазах подкатила к подъезду.
Здесь скажу, что фраза, спетая в песне «Герои», – «Таскаем колонки в смертельную рань…» – имела к этому случаю самое прямое отношение. Артем, приободрившись увиденным, повернулся к нам и мило произнес: «Ну что, ребята, взяли аппарат и потащили…»
Эта фраза имела тот же результат, как имел бы неосторожный «чих» в присутствии выпивающего полный стакан залпом. Человек обычно давится в такой момент. Что-то похожее произошло и с нами.
Двое суток неопределенности, серия абсолютных нестыковок, практическое отсутствие нормального сна в форме перманентной оттяжки да качки в поезде, и после всего этого – быстренько закинуть аппарат на 20-й этаж!
Это было просто и естественно, как у Гиляровского! За эту фразу можно было укусить. Но как только к нам подбежал еще один устроитель концерта, то «уже никто ничего никуда не таскал». Он распорядился на правах хозяина – мы мирно отправились в лифт и занялись тем, что называется «отдых».
С этого мгновения Артем вошел в историю «Аквариума» как абсолютно независимая личность…
Тот концерт принес нам много новых друзей – рижскую группу «Сиполи» («Лук») и московскую – «Последний шанс». С ними нам также предстояло играть в Тбилиси, но это выяснится потом, а сейчас никто о фестивале не говорил. Да и сам Артем еще не понимал, наверно, кого он хочет и может туда пригласить.
Тут надо сказать отдельно, что этот вариант программы никто из нас еще сам ни разу не слышал.
Мы еще не играли его на нормальном аппарате, от этого так громко, а значит, хорошо, себя не слышали, хотя исполняли абсолютно те же ноты. Полученное настроение оказалось диаметрально противоположным, чем было до этого. Звук поднимал и подталкивал к полету…
«Передвигаться» по сцене многие группы стали в те времена более расслабленно, чем это было дозволено их предшественникам, о которых я уже упоминал.
Перетоптывания, пританцовывания, покачивания и тому подобное уже было не в диковинку. Но вот то, что произошло с «Аквариумом» на том концерте, видимо, перешло черту привычного.
Мне сложно судить об этом. Я только что сказал, что песни прямо на сцене стали обретать доселе невиданные очертания, и их захотелось исполнять по-новому и вразрез с привычными стереотипами.
На самом-то деле мы нащупали в тот момент для себя единственно правильный энергетический вектор самовыражения. Это не было слепым порывом, это музыка начала диктовать свои условия, которые нам оставалось лишь выполнять. И сложилась гармония – содержание перешло в качество, а качество родило форму… А уж форма могла или нравиться, или вызывать неприязнь, как это происходит с любой естественной человеческой деятельностью.