Истории жизни (сборник) - стр. 34
Тон его был саркастичен, голос дрожал от ярости.
– Нет, я не порвал, я продолжал нежно заниматься с ней любовью и морочить ей голову.
– Неужели правда?
– Да.
– Вы так гнусно себя вели?
– Да.
– Просили ее потерпеть, обещали все на свете?
– Да.
– И как же она все это выносила?
– Не знаю. Правда не знаю…
– Может, она вас любила?
– Может быть.
Он залпом допил вино.
– Может быть, и так… Очень может быть…
– Вы не ушли из-за Франсуазы?
– Совершенно верно. А точнее – из-за Жана-Поля Жарме. Впрочем, не будь его, я наверняка нашел бы другой предлог, не сомневайся. Люди с нечистой совестью очень сильны по части поиска предлогов. Очень сильны.
– Невероятно…
– Что именно?
– Эта история… Ее подоплека… Просто невозможно поверить…
– Вовсе нет, милая моя Хлоя… В моей истории нет ровным счетом ничего невероятного. Это жизнь. Так живут почти все. Хитрят, изворачиваются, трусость – она как маленькая домашняя собачонка, которая вертится под ногами. Ее ласкают, дрессируют, к ней привязываются. Такова жизнь. Люди в ней делятся на храбрецов и тех, кто приспосабливается. Насколько проще жить, приспосабливаясь… Передай-ка мне бутылку.
– Решили напиться?
– Нет. Я не напиваюсь. Мне никогда это не удавалось. Чем больше пью, тем яснее голова…
– Вот ведь ужас!
– Ужас, ужас, согласен… Тебе налить?
– Спасибо, нет.
– А может, все-таки травяного чая?
– Да нет же. Я… Даже не знаю, что я… Потрясена, наверное…
– Чем ты потрясена?
– Да вами, конечно! Вы никогда не произносили больше двух фраз подряд в моем присутствии, никогда не повышали голос, не выходили из себя. Никогда – со дня нашего знакомства, когда я впервые увидела вас в одеянии Великого Инквизитора… Вы ни разу не дали при мне слабину, ни разу не дрогнули, и вдруг, нате вам, откуда ни возьмись – такая история…
– Я тебя шокировал?
– Да нет, конечно же, нет! Вовсе нет! Наоборот! Напротив… Но… Но как вам удавалось так долго притворяться?
– Что ты имеешь в виду?
– Притворяться… старым дураком.
– Так я ведь и есть старый дурак, Хлоя! Именно это я и пытаюсь тебе объяснить!
– Да нет же! Раз вы это понимаете, значит, уже не дурак. Настоящие дураки таковыми себя не считают.
– Тссс, не заблуждайся! Это всего лишь одна из моих уверток, чтобы выйти из дела с честью. Я в этом специалист…
Он улыбался мне.
– Невероятно… Невероятно…
– Что?
– Да все это… Все, что вы мне рассказали…
– Да нет, дорогая, в действительности все очень банально. Очень, очень банально… Я разговорился сегодня, потому что это ты, потому что мы здесь – в этой комнате, в этом доме, – потому что сейчас ночь и потому что ты страдаешь из-за Адриана. А еще потому, что его выбор приводит меня в отчаяние и одновременно вселяет надежду. Потому что мне не нравится видеть тебя несчастной, я сам причинил слишком много горя… И потому что я предпочитаю, чтобы ты настрадалась сегодня, нежели потом потихоньку всю свою жизнь.
Я вижу, как люди страдают – понемножку, самую малость, совсем чуть-чуть, но этого хватает, чтобы все испортить… Да в моем возрасте мне виднее… Люди живут вместе, потому что цепляются за эту свою никчемную, неблагодарную жизнь. Компромиссы, противоречия… И ничего другого…
Браво, браво, браво! Мы всё похоронили: друзей, мечты и любовь, – а теперь похороним и себя. Браво, друзья!
Он хлопал в ладоши.
– Пенсионеры… Свободные от всего. Я их ненавижу. Ненавижу, слышишь? Ненавижу, потому что вижу в них себя. До чего же они самодовольны. Корабль не пошел ко дну! Не потонул! – как будто говорят они нам, каждый в отдельности. Но какой ценой, черт побери?! Какой ценой? Тут было все: и сожаления, и угрызения совести, и компромиссы, и раны, которые не заживают и не заживут никогда. Никогда, слышишь! Даже в саду Гесперид. Даже на фамильных фотографиях с правнуками. Даже если вы вместе правильно ответите на вопрос Жюльена Леперса.