Истории из пропавшего чемодана. Мифы Лазурного Берега - стр. 9
Легочный недуг заставляет сорокадвухлетнего Смоллетта покинуть родину, променяв дожди и туманы на южное солнце и ласковое море. Весной 1763 года писатель приезжает в Ниццу и, с точки зрения окружающих, публично демонстрирует свое безумие. Ежедневно Тобиас появляется на берегу моря и погружает тело в холодную майскую морскую воду. Редкие прохожие с изумлением смотрят на человека в воде, осуждающе покачивают головами и говорят друг другу: «Больной, что ли? Наверное, англичанин…» И они не ошибаются. Самое интересное, что, вопреки прогнозам местных врачей, Смоллетт не только не умирает, но ему становится лучше, о чем он сообщает в письмах к знакомым. Укрепив здоровье, Тобиас делится чувствами в «Письмах из Ниццы о Ницце и ее окрестностях», а затем в 1766 году появляются его «Путевые заметки о путешествии по Франции и Италии».
Достоверно известно и документально подтверждено, что на читателей сильнейшее впечатление произвело описание целительного воздуха Ниццы: «…сухой, тяжелый и эластичный, [он] подходит многим, кто страдает нервами, проблемами кровообращения…» Многие поверили писателю и стали зимой менять неуютный Альбион с его сыростью, дождем, ветром и слякотью на приветливую мягкую погоду Итальянской Ривьеры. Частенько они собственным примером подтверждали известное мнение, что «даже умирать легче в солнечную погоду». Во всяком случае, сотни англичан обрели вечный покой на кладбищах Лазурного Берега.
Оценивая заслуги иностранцев в раскрутке Лазурного Берега, можно сказать, что Тобиас Смоллетт своими морскими купальными экзерсисами и их описаниями заложил первый камень в строительство курортной Ниццы, ставшей в девятнадцатом веке одной из европейских здравниц. После многовекового перерыва бальнеотерапия вновь вошла в моду. Врачи вспомнили, что римские императоры для поддержания здорового тела и такого же в нем духа повсюду принимали ванны с морской и минеральной водицей, и стали советовать всем пациентам следовать их примеру. Если благотворное влияние морских погружений писатель Смоллетт испытал на себе, то для его знаменитого соотечественника купание в том же Средиземном море закончилось трагически. В 1822 году друзья-поэты Шелли и Байрон отправились на Итальянскую Ривьеру принимать морские ванны. 8 июля, не дожив месяц до тридцатилетия, Перси Биш Шелли утонул. Джордж Гордон Байрон был потрясен гибелью друга и отбыл в Грецию, где, сражаясь за свободу братского народа против турецкого ига, умер от малярии. Увы, бальнеологические эксперименты не укрепили организм Байрона, он не справился с инфекционным заболеванием, а поэта Шелли они довели до летального исхода.
Другое дело век двадцатый, особенно после Второй мировой войны. Принимать морские и солнечные ванны стали все, что, естественно, привело к росту количества несчастных случаев на воде. В списке погибших на Лазурном Берегу появилось имя всемирно известного французского архитектора Ле Корбюзье. У него был небольшой и очень оригинальный домик в местечке Рокебрюн по соседству с Монако, и он совершал ежедневные длительные заплывы.
Однако вернемся в предыдущее девятнадцатое столетие, когда узкая тропинка, протоптанная Смоллеттом в Ниццу, превратилась в широкую дорогу, по которой неоднократно проезжала королева Виктория со своей многочисленной свитой. Позволю себе еще раз вернуться к очерку Александра Куприна «Лазурные берега». В этом отрывке выбор коронованной долгожительницы вызывает у писателя недоумение: «Ницца – это сплошное человеческое недоразумение. И Юлий Цезарь, и Август, и, кажется, Петроний избегали этого болотистого, зараженного малярией места. В Ницце они держали только рабов, гладиаторов и вольноотпущенников. Сами же они жили в Симье или Фрежюсе, где… создали прекрасные цирки, такие прочные, что до сих пор время не может их изглодать.