Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания - стр. 65

Кроме того, хотя проблемы, связанные с теорией ожидаемой полезности, являются сугубо теоретическими, они имеют непосредственное практическое значение, поскольку альтернативные теории могут давать иные рекомендации относительно того, как действовать рационально. Например, при рассмотрении упомянутого выше вопроса об атомной энергетике (который со всей очевидностью характеризуется не только риском, но и неопределенностью) следует ли нам полагаться на благоприятные прогнозы будущих последствий и стремиться максимизировать ожидаемую полезность или признать свое неведение относительно связанных с таким решением вероятностей и использовать какие-либо иные критерии выбора?[202]

Помимо этих спорных вопросов, моральные философы указали также на существование иррациональных предпочтений, не говоря уже о вопросах, связанных с непоследовательностью поведения.[203] Например, Д. Парфит отмечает, что «иррационально желать чего-либо, что ни в каком отношении этого не заслуживает…».[204] Он дает пример индивида, который предпочитает большее несчастье в следующий вторник меньшему несчастью в нынешнюю среду просто по той причине, что его не беспокоит то, что может случиться в следующий вторник. Как отмечает Парфит, «…тот факт, что страдание наступит во вторник, не является основанием для такого предпочтения. Предпочтение худшего из двух несчастий без причины иррационально».[205] Джеймс Гриффин настаивает на том, что определенные классы явлений, такие как достижение, удовольствие, «глубокие личные отношения», должны являться объектами предпочтения для всех рациональных людей, тогда как другие предпочтения являются рациональными только в том случае, если может быть показана та или иная их связь с названными выше «объективными» ценностями.[206] Такие взгляды находятся в противоречии с образом мысли экономистов в рамках теории полезности, хотя их можно трактовать не как отказ от основополагающей точки зрения экономистов на рациональность, а просто как дополнительные ограничения.[207]

Действительно, даже такой философ, как Готье, который строит теорию ценности на теории ожидаемой полезности и энергично критикует объективный взгляд на ценность, отмечает, что теория ожидаемой полезности является слишком слабой. Готье полагает, что рациональные предпочтения должны отражать опыт и рефлекс самосохранения, и что предпочтения, раскрываемые индивидом в его поведении, должны соответствовать его позициям, провозглашаемым вербально. На основе подобных критериев Готье отличает ценности от простых вкусов.

Принятие теории полезности также ставит серьезную проблему для морали и благоразумия всякий раз, когда предпочтения меняются. Как отметили Ричард Брандт и Парфит, чтобы считать нечто благом для индивида, недостаточно принять во внимание его установленные предпочтения, какими бы «очищенными» они ни были. Ведь если рейтинг установленных предпочтений меняется, становится неясным, принесет ли индивиду пользу удовлетворение или крушение первоначальных предпочтений.[208] Представляется, что приемлемый взгляд на рациональность и благосостояние должен проникать дальше и глубже установленных предпочтений.[209] Это положение имеет четкую связь с политикой, если институты или принципы оказывают систематическое воздействие на формируемые людьми предпочтения. В этом случае оценка политики требует либо решения о том, каким предпочтениям содействовать, либо принимаемого на процедурных основаниях выбора институциональной структуры, создающей необходимые условия для реализации желаемых предпочтений.