Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания - стр. 4
Грабительством считалась также задержка платы работникам. «Кто задерживает плату наемника, нарушает пять запретов: “не обижай”, “не грабительствуй”, “плата наемнику не должна оставаться у тебя до утра”, “в тот же день отдай плату его” и “чтобы солнце не зашло, ибо он беден”», – говорилось в трактатах Талмуда.[25] Особой формой грабительства считалось ростовщичество. Закон запрещает его по отношению к евреям: «Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста» (Исх. 22, 25). Вместе с тем ростовщичество не запрещалось в отношениях с представителями других народов.
Ислам, так же как и иудаизм, исходит из неразрывного единства этики и религии. По законам Шариата верховное право на любое имущество принадлежит Богу. В этом контексте воровство и грабеж, относящиеся к категории запретных действий, которые влекут за собой уголовную ответственность и кару на том свете, становятся разновидностями богоотступничества. Что касается ростовщичества, то Коран его категорически запрещает: «Те, которые жадны к лихве, воскреснут такими, какими воскреснут те, которых обезумил сатана своим прикосновеньем. Это будет им за то, что они говорят: “Лихва то же, что прибыль в торговле”. Но Бог позволил прибыль в торговле, а лихву запретил» (Коран 2, 275).[26]
Важно обратить внимание, что в христианской традиции, которая также безоговорочно осуждает воровство и грабеж, признается, что бывают обстоятельства, в которых человек, украв кусок хлеба, чтобы выжить, не совершает греха. Особенно подробно на эту тему рассуждали такие Отцы Церкви, как Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, а также средневековые схоласты. По их единодушному мнению, настоящими ворами являются те, кто, накопив богатство, не хотят поделиться с голодными.
Третий принцип устанавливал связь между праведным или неправедным отношением к материальным благам и участию в потусторонней жизни. Эта идея прослеживается в самых древних памятниках религиозной мысли. Так, например, в Древнем Египте в середине III тыс. до н. э., несмотря на полное господство магизма и идолопоклонства, был создан так называемый Мемфисский трактат, в котором мир и все сущее представлялось созданным мощью мысли и слова (логоса) единого Бога-Творца.[27] Примерно в то же время у некоторых древнеегипетских жрецов возникла идея о том, что человек создан «по образу» Бога как Его «подобие»,[28] которая стала позже основополагающей в библейской антропологии. Важно, что они видели в Боге не только Творца, но и Верховного Собственника и Подателя всех благ. Эта идея была унаследована и развита всеми монотеистическими религиями – иудаизмом, христианством и исламом, став одним из главных столпов их социальной этики. (Отметим, что и понятие «бедные Господа», близкое по значению к евангельским «нищим духом», также имеет древнеегипетское происхождение.)
Блаженства в потустороннем мире по древнеегипетским представлениям достигал лишь добрый и щедрый, кто, как говорилось в «Книге мертвых», «не был виновником бедности нищих», но «давал хлеб голодному, воду жаждущему, одеяние – нагому».[29] Равнодушных богачей, напротив, ожидали посмертные муки.
Подобные идеи о посмертном воздаянии развивались и в других религиозных традициях. Так, например, у Зороастра также проводилась мысль о том, что сильные мира сего попадут в ад, если они будут поступать неправедно, притеснять бедняков и равнодушно пройдут мимо нуждающихся.