Истоки контркультуры - стр. 32
Старый добрый либерал вроде Ганса Тоха[52] призывает протестантскую рабочую этику по-отцовски пропесочить хиппи за «потребление без отдачи». Хиппи – «паразиты», утверждает профессор Тох, ибо «не то что принимают, они требуют социального обеспечения, при этом отказываясь вносить свою лепту в экономику»[53]. Конечно, паразиты, кто же еще. Потому что у нас экономика компьютеризованного изобилия, которой не нужен их труд, которая все сильнее ужесточает связь между работой и зарплатой, которая не может победить бедность из-за неправильного распределения благ, а не от скудости. Почему же добровольное деклассирование молодых хиппи нужно считать более паразитическим, чем насильственное деклассирование обедневших обитателей гетто? Экономика прекрасно обходится и без этой рабочей силы: изобилие поощряет безделье, обеспечивая прожиточный минимум тем, кто не работает. Или хиппи заслуживают порицания за то, что наслаждаются своим нищим ничегонеделанием, а не пылают, как полагается беднякам, возмущением, не борются и не лезут из кожи вон в поисках достойной респектабельной работы на сорок часов в неделю? Конечно, маргиналов молодежной культуры есть за что критиковать, но точно не за это.
Лучше ополчиться на молодежь за то, что она совершенно растерялась перед заведомо ложной рекламой, которая обрушилась в СМИ на их щенячьи эксперименты. Слишком часто битники поддавались искушению самовлюбленно покрутиться или воинственно погрозить своему отражению в кривом зеркале масс-медиа. Кем бы ни были вначале (да и сейчас) битники и хиппи, у них было мало общего с тем, что делали из них «Тайм», «Эсквайр», «Чита», Си-би-эс, Эн-би-си, Эй-би-си, Бродвей и Голливуд. Почуяв сенсацию, пресса муссировала самые «чумовые» проявления молодежного протеста, привлекая тем самым в движение хиппи множество экстравертов-позеров. Но что прикажете делать богеме, обнаружившей в своей среде массированную инфильтрацию социологов, действовавших из лучших побуждений (как тут недавно вдруг определили, «подростковых социологов»), журналистов, гоняющихся за сенсацией, любопытных туристов и просто воскресных отдыхающих? Какие двери закрывать перед ними? Проблема новая и трудная: циничное удушение диссидентства назойливым вниманием масс-медиа оказалось куда более страшным оружием в руках истеблишмента, чем насильственное усмирение.
В превосходной статье об итальянских студентах, которую мы уже цитировали, Никола Чиаромонте призывает диссидентов «обособиться, стать упорствующими «еретиками». Они должны обособиться тихо, без криков и бунтов, но в молчании и тайне; не поодиночке, но группами, настоящими «обществами», где, если получится, сложится жизнь независимая и мудрая… Это будет… лишенная риторики и позы форма «тотального неприятия».
Но как создать такую стратегию благородной секретности, если истеблишмент уже нашел отличное оружие уничтожения – вездесущие масс-медиа? Единственный способ в наши дни остаться в подполье – это ничего не бояться и ни перед чем не останавливаться, как Эд Сондерс и группа нью-йоркских поэтов, которые назвали свою частным образом изданную книгу «…вашу мать», чтобы она наверняка не попала на прилавки газетных киосков. Однако если постоянно избегать электронных глаз и ушей, это тоже приведет к ложным слухам и, как следствие, к искаженному восприятию.