Источник - стр. 18

Я даже выяснять это не пытался.

Мне казалось тогда, что наши отношения совершенно логично подошли к своему завершению. Да, и некогда мне было в этом копаться. Я заканчивал написание своей первой книги и был полностью поглощён этим процессом.

Как в тумане выслушал её решение развестись. Спокойно согласился с ней, что так будет лучше обоим. Я действительно так думал тогда. Думаю так и сейчас. Только вот дочь …, она единственная из нас троих переживала это остро. Ведь её отношение ко мне нисколько не изменилось, и она никак не могла понять, почему дальше мы не сможем жить вместе.

Состояние своей дочери я тогда до конца не понимал – я даже не думал об этом в то время. Возможно, и сейчас понимаю не совсем. – Неблагодарная скотина. Спокойно отвернулся от близких мне людей и ушёл, как ни в чём не бывало. – Ушёл, дописал свою книгу, сдал её в издательство, снова на время стал самим собой – пришёл к дочери с подарками и понял, что не очень-то и нужен ей.

За какой-то месяц изменилось всё!

Ещё и обиделся, жалел себя, думал, что дочь меня больше не любит, хотя я ни в чём перед ней не виноват. И даже не задумался о том, насколько сильно её ранил, исчезнув на целый месяц – в тот самый момент, когда ей было особенно плохо. Не понял тогда, что такие раны не затягиваются мгновенно, что для этого нужно время…. И снова пропал, но уже на полгода и сделал ситуацию необратимой. – Писатель хренов, знаток человеческих душ. Если бы не Игорь, может быть, и не понял бы этого никогда.

– Негодяй, – чуть слышно, чтобы не услышал брат прошептал он. – Какой же я был негодяй!

Необходимо вернуть отношения с дочерью, решил он, она мне очень нужна, не исключено, что и я ей всё ещё не безразличен. – Всю оставшуюся жизнь на это положу, – шептал он. – Вернёмся, займусь этим незамедлительно.

Наверное, это было верным решением.

Он улыбнулся, погружаясь в прошлое, вспоминая, как же было здорово, когда у него ещё была семья, как они все любили друг друга, как он любил свою дочь, Машу.

– Как ты там, Мария Викторовна? – нежно прошептал он. – Прости меня, я ненадолго уеду – это необходимо – прошлое тянет назад, с ним нужно разобраться…. Но очень скоро я вернусь, и всё у нас будет, как прежде….

Такое решение его немного успокоило. И с мыслью, что всё обязательно станет хорошо, он не заметил сам, как уснул.

И ему приснился сон.

– Здравствуй папа, – сказала Маша мрачно.

Ему показалось, что дочь не хочет с ним разговаривать. Вроде бы вот она, прямо перед ним, но словно невидимая преграда встала между ними, словно огромное расстояние до неё. Голос слышен, но не почувствовать тепла.

– Маша, Машенька…, что с тобой…? Ты сердишься на меня? – скороговоркой пытался ответить он. – Не сердись, прости дурака. Я ведь ещё вчера не понимал ничего. Словно забыл, как нужно любить, словно заблудился, думал не о том – только о себе думал…. – Прости!

– Ты и сейчас не о том думаешь!

– Маша, почему ты так говоришь? – он ничего не понимал. Он видел свою дочь, видел, что это она, но не могла девушка пятнадцати лет так говорить со своим отцом. Или могла? – Мы очень редко видимся, с грустью подумал он, вот я всё и пропустил. – Прозевал все изменения, произошедшие с собственной дочерью.

– Ты и правда, не понимаешь? – спросила она.