Источник для звёздного захватчика - стр. 2

Любые попытки землян бороться караются с особой жестокостью, показательно, чтобы остальные уяснили себе последствия. Последнее подполье, по рассказам старожилов, было уничтожено почти пятьдесят лет назад, и ужасы той «чистки» до сих пор передаются тихим шёпотом в темноте за закрытыми дверями.

В школах даже введён предмет «Межгалактическое взаимодействие», где наши дети изучают историю Земли в «тёмные», дозавоевательские времена. Человечество представлено как агрессивная, ограниченная раса, а первый контакт – как благо, так удачно свалившееся нам на голову.

Но сколько бы они ни переписывали нашу историю, ещё слишком живы воспоминания о потерях, чтобы вот так враз сломать умы наших детей, вбив им в голову ложь.

Наших с братом родителей забрали одновременно, когда мне было двенадцать, а Шейну – семнадцать. С тех пор мы росли сами и заботились друг о друге как могли. Так как обоих родителей забрали в программу, нам были положены выплаты до восемнадцати лет, на которые можно было прожить, позже брат устроился на работу.

С тех пор, как Шейну исполнилось двадцать два, мне часто стало сниться, как за ним приходят «чёрные плащи» – посланники и исполнители от программы «Источник». Но потом у него обнаружили какие-то проблемы со свёртываемостью и выдали такую желаемую для всех стоп-карту программы. С тех пор стало легче.

Однако же у меня проблем со свёртываемостью пока никто не обнаружил, и ровно через год я стану кандидатом программы. Я об этом стараюсь не думать, но стала давно замечать, как тревожится и хмурится брат. Мы не говорим на эту тему, но иногда по вечерам, когда я, устроившись в кресле в гостиной, читаю книгу, чувствую, как Шейн буравит меня взглядом, отрываясь от починки деталей бытовой техники, которую берёт в качестве подработки.

Но сегодня мне только двадцать два. Впереди ещё целый год спокойной жизни, и я не собираюсь омрачать его страхом.

День сегодня действительно был прекрасный. Солнце светило ярко, время от времени скрываясь за ватой облаков. По улице гоняли на велосипедах мальчишки лет девяти-десяти. После завтрака с Шейном я решила прогуляться в небольшой продуктовый магазин мистера Харьета, что располагался в самом конце нашей улицы.

– Лилиан! – улыбнулся толстяк Харьет. – Пришла за сыром?

Мистер Харьет потерял жену и старшего сына, которых забрали в программу лет десять назад. Говорили, он предлагал «чёрным плащам» и деньги, и себя вместо жены или сына, но это никогда не срабатывало, не сработало и в тот раз. Харьет остался с тремя дочерьми, чей возраст уже подходил к двадцати двум, и тревога за них сильно сказывалась на хозяине магазина, выливаясь в какие-то навязчивые оглядывания и частую икоту.

Дети, часто забегавшие в магазинчик за недорогими сладостями, потом посмеивались между собой и передразнивали продавца. Но они дети, им простительно пока. Подрастут – поймут.

– Да, мистер Харет, – улыбнулась я. – И два апельсина тоже положите.

– Как Шейн? – спросил лавочник, взвешивая апельсины на весах. – Племянник говорил, он сменил работу.

– Да, на мебельном заводе в центре платят больше, чем мистер Лури в своей кузне.

– А ты?

– А я хочу пойти учиться на медсестру. – Я взяла апельсины и завернула каждый в бумагу. – Планировала поработать немного в детском саду помощницей воспитателя, но Шейн говорит, что нам хватит его зарплаты на двоих, пока я освою профессию. Я много читала про сестринское дело, ходила на вечерние курсы.