Истинная со скидкой для дракона - стр. 28
— А знаешь что, ты вполне можешь ее заменить.
— Что простите? — я выпрямившись смотрю на него.
Какой-то странный блеск в стальных глазах Лаоса. Что он хочет? Надеюсь, не то, на что я подумала?
— Иди сюда, — бросает он грубо, сокращая расстояние между нами.
— Нет, — твердо произношу я, мотнув головой.
Я слишком хорошо помню его рассуждения о девушках-служанках и он сам по себе мне отвратителен. Если Лаос решил, что я по щелчку его пальцев повисну у него на шее — мимо.
— Ты меня плохо слышала? Приказов не понимаешь? — скалится он, проведя рукой по нижним пуговицам рубашки, расстегнув их до конца.
Серьезно? У меня брови поползли на лоб от неожиданности и его наглости. Но я солгу, если буду отрицать, что нервишки зашалили. Все-таки Табальт больше и сильнее.
Черт.
Мысленно выругавшись, я сжимаю ручку ведра.
— Стойте где стоите, вейн. Вы мне не интересны.
Он поморщился.
— Меня не волнует, что тебе интересно. Я хочу поднять себе настроение и ты мне поможешь.
Последние слова он произносит с нажимом. Резкое движение в мою сторону и его ладонь болезненно сжимается у меня на локте. Тут же я с размаху бью его ведром по лицу.
То со звоном вылетает у меня из рук.
— Ах ты дрянь, — отшатнувшись, Лаос прижимает ладонь к своей физиономии, на которой даже в темноте видно проступающее покраснение.
— Извините, но если девушка говорит нет, значит нет, — выкрикиваю я и бегло определяю расстояние от ведра до выхода. Далековато, но почти по дороге. Мне его еще сдать надо, а то из зарплаты вычтут.
Мчусь за реквизитом. Табальт с ревом догоняет меня и я с разворота замахиваюсь шваброй, но запястье обжигает болью. Рука немеет и мое бытовое оружие падает на пол.
— Пусти, псих!
— Что? — он зло усмехается и толкает меня на стол грудью. Грубо опускает ладонь на спину. Надавливает. Прижимает.
— Вы вообще не смеете…, — царапаю стол, чувствую едкий привкус злости, соли и металла от прикушенной на эмоциях губы.
Табальт наклоняется. Моего уха и шеи касается горячее дыхание, пропитанное запахом спиртного.
— Ты забыла свое место, служка…— тяжело дыша шепчет он.
— Пустите, немедленно!
— Только после того как ты ответишь за то, что ты сделала.
— Что я сделала? — истеричный смех подкатывает к горлу. Этот избалованный негодяй считает, что ему все позволено. И ведь сейчас мы одни, а я обездвижена.
— Ты посмела поднять на меня руку, — цедит он, неоднозначно и нагло проводя ладонью по моей пояснице.
— Я защищалась…
Боже, зачем я оправдываюсь? Ему плевать!
Скребу ногтями деревянную поверхность, дергаюсь, снова требую меня отпустить. Нет не прошу, требую и выкрикиваю:
— Ублюдок! Глупый, избалованный…
Не договариваю. Прикрыв на мгновение веки, я будто погружаюсь в другую реальность.
Снова школа, седьмой класс. Сын директора. Он стоит на фоне окна, из которого яркими, ослепляющими потоками бьет полуденное солнце. Ему весело. Издеваться над слабыми он просто обожал.
— Ты неудачница, где твои родственники, сиротка? Тебя не кому было даже в детдом отправить. На улице бросили…вот настолько ты никому не нужна, ущербная.
— У меня есть родители!
— Ты про тех, кто тебя из жалости приютил?
Слезы, что наворачивались на моих глазах, внезапно высохли. Что? Где логика? Я ее не ловлю. Похоже я слишком устала слушать гадости с оскорблениями и начала откровенно придираться к его словам.