Истинная. Перерождение. Второй шанс для темного мага - стр. 37
Келлфер, спокойно выслушавший мои сбивчивые аргументы и просьбы, на удивление не стал ничего запрещать, только усмехнулся сам себе и приказал подождать до ночи, когда он откроет путь для Иловирис. Эти слова почему-то задели меня: то, что черноземелька посещала его покои под пологом ночного мрака, я уже слышала, но после разговора с самой Иловирис надеялась, что она переоценивает собственную значимость и появляется в Обители не для того, чтобы разделить с Келлфером ложе.
Иловирис рядом с ним… ворковала. Я никогда не видела ее такой кроткой, горящей, смущающейся. Она была сама услужливость, само понимание, готовая поднести воды или облить грязью Теа, лишь бы доказать свою преданность. Келлфер относился к ее стараниям снисходительно, но обращался к ней часто. Кажется, они понимали друг друга с полуслова, и это тоже кололо меня, хотя я и понимала, что Иловирис я не соперница и никогда ей не была.
Келлфер сформулировал это именно так: «Пройдешь сквозь периметр вместе с Иловирис».
С нами вызвался вернуться и Цион, но ему Келлфер настрого запретил появляться в Обители. Я не поняла повисших в воздухе недосказанностей, но сложилось впечатление, что Келлфер всерьез опасался, вдруг Теа сумеет поймать Циона и что-то сделать с ним. Целитель не расстроился, лишь пожал плечами – и согласился ждать наших успехов. Мне показалось, он как-то странно посмотрел на Улу, а она вся сжалась под его взглядом, будто хотела, но не давала себе заплакать. Я пообещала себе расспросить ее позднее, когда каждое наше слово не ловят несколько пар ушей.
Мы были похожи на разведчиков с тайной миссией. Под чужими именами прятались в неприметном гостевом доме Ллинайны, ограждались глушащими звуки и отводящими глаза заговорами, продумывали планы, рассуждали о мотивах Теа. Говорить о наставнице у нас получалось только шепотом, мы неосознанно понижали голос, произнося ее имя, и избегали откровенных упреков, будто она могла нас слышать. Такому мороку подвергались все, кроме Циона.
Когда я обратила на это внимание, Иловирис фыркнула, словно я сморозила глупость, и громко, обращаясь к молча читавшему в кресле Келлферу, сказала, что она не овечка, чтобы бояться ругать имя пастуха. Имени пастуха, правда, так не назвала, так что проницательный Цион только усмехнулся, и Иловирис сжала зубы в улыбке.
А вот Ула шепнула мне на ухо:
«Попробуй потом вслух поругать Теа. Только не при всех».
Келлфер в споры и предположения не вникал. Он сидел у занавешенного окна, далеко от стола, за которым разместились мы, и быстро пролистывал какой-то тяжелый фолиант. Между его бровями залегла складка, будто то, что он читал, беспокоило его все больше. Я залюбовалась его мужественным профилем, пропитанным силой и магией. Когда я так смотрела на него, мир сужался до сурового лица с высокими рельефными скулами и острых как пики глаз.
-Что это за книга, директор? – пропела Иловирис. – Могу я потом почитать ее?
Келлфер не ответил ей, зато поглядел на меня. И сказал:
-Это настольная книга Теа. Когда-то давно ее дал Теа мой хороший друг.
Краем глаза я заметила, как с интересом вскинулся Цион. Он, впрочем, просить не стал, в отличие от Иловирис:
-Она об иллюзиях? Я стараюсь расширить свои знания. И была бы очень, очень счастлива, если бы...