Исступлённая неделя - стр. 12
– Потом я пошел в кухню и увидел, что окно распахнуто, – продолжил Олег. – А когда я выглянул на улицу, то увидел человека. Я не смог разглядеть лица – он был в капюшоне. Я начал кричать, полез в окно, но похититель смог убежать от меня. И еще этот тип очень противно смеялся. Издевательски.
Евгений Эдуардович сделал очередную запись в блокнот.
– Хорошо, – участковый протер жирное лицо. – Я опрошу соседей. Возможно, кто-нибудь подтвердит ваши слова.
Олег подскочил с дивана.
– Точно! Точно! Когда я вылезал в окно, то сверху слышал мужской голос. Сосед возмущался, что я кричу по ночам.
– Понял, проверим, – Евгений Эдуардович подумал мгновение и спросил: – Скажите, а какие у вас были отношения с женой и дочкой в последнее время?
– В смысле? – удивился Олег.
– Ну, может, вы поссорились, и супруга уехала с ребенком к родителям или к подруге, – участковый всматривался в глаза художника. – Выключила телефон и таким способом решила вас проучить. Заставить нервничать…
– Да нет же! – вскрикнул Олег и принялся мелкими шажками расхаживать по комнате. Он начинал злиться. Злиться на этого рыжего толстого участкового, потому что, как казалось Олегу, тот бездействует, хотя мог уже пойти искать его родных вместо дурацкого допроса. – Все у нас хорошо, никаких ссор.
– Я вас понял, Олег Анатольевич, успокойтесь, – сказал участковый с отчетливой долей иронии. – Я верю вам. А позволите еще раз взглянуть на ваш паспорт?
Художник протянул документ.
– Вы, я так понимаю, по работе приехали в Петербург? – участковый взглянул на Олега из-под кустистых бровей, тот кивнул. – И надолго?
– Ну не знаю, минимум на год. Наверно.
– А вы в курсе, что по истечении девяноста дней вы должны обратиться за регистрацией по месту временного пребывания?
Олег не совсем понял, что имеет в виду участковый, но решил, что уместнее всего будет согласиться с ним. Так и поступил.
– Хо-ро-шо, – растянуто произнес Евгений Эдуардович и закрыл паспорт, но вернуть почему-то не решался, словно его что-то смущало. Он вновь вытер вспотевшие лоб и виски, а затем внимательно осмотрел комнату и коридор. – Скажите, вот вы сюда вчера вечером переехали, минимум на год, а ваши вещи где? Ну там сумки, коробки.
Художник вздрогнул. Он совсем не ожидал этого каверзного вопроса, хотя следовало. Первая мысль, которая пришла в голову, – сказать, как есть, что вещи тоже пропали, вместе с документами. Но Олег моментально отмел эту идею. Маловероятно, что он бы не услышал, как из квартиры выносят коробки, да и, вообще, слишком много вопросов посыпалось бы от рыжего участкового.
– Вещи должны привезти завтра, – Олег разнервничался, обманывая капитана. – Грузчики.
– Понял вас, – Евгений Эдуардович все же вернул паспорт и с нескрываемым усилием поднялся с табуретки. – Мне нужны фотографии жены и дочки. Подойдет и совместная, где хорошо видны лица.
– Да, фотография есть в машине, – Олег вспомнил, что так и не забрал бумажник из «Лады».
– Хорошо, – кивнул полицейский, и рыжая копна на голове вздрогнула.
Блюститель закона тяжелыми шагами направился к двери.
«С таким весом и до инфаркта недалеко», – подумал Олег, но тут же разогнал эти мысли – не стоит посвящать им драгоценное время.
Олег и участковый вышли из квартиры.
Конец августа выдался солнечным и сухим, поэтому, оказавшись на улице в одной рубашке, Олег совсем не ощущал холода. Пройдя по асфальтированной дорожке, он подошел к машине и достал ключи, а Евгений Эдуардович остановился позади художника и тяжело дышал прямо над ухом, держа черную папку под мышкой. Художник открыл водительскую дверь и сел в кресло. Участковый пристально наблюдал за ним, и мужчине это очень не нравилось, словно именно он, Олег, и есть главный подозреваемый.