Испытание близостью - стр. 3
– Сейчас могу уступить этот, с витрины. Хотите, забирайте прямо с рамкой.
В поезде Лёша перечитывал стихи и смотрел на любимую. Какая же она…
Участников слёта собрали в здании областного комитета комсомола, потом погрузили в туристические автобусы и повезли в старинную усадьбу, похожую на музей, которая было перепрофилирована для организации конференций и симпозиумов.
Два дня литераторам выделили для предварительного знакомства, на третий был арендован речной круизный теплоход, на котором в торжественной обстановке должны были состояться основные мероприятия с участием телевидения.
Лёшу поселили с удивительно общительным юношей, Геннадием Саламатиным, который был в курсе всего.
Официально участников слёта пока не знакомили. Был постоянно открыт бар с живой музыкой. Две девушки и два парня играли на десятках инструментов без устали.
Из спиртного были только слабоалкогольные коктейли, которые не вставляли, но публика была тёртая, у каждого в багаже лежали бутылки с горячительным.
Обстановка с самого начала сложилась дружественная, раскрепощённая. То и дело кто-то со сцены декламировал стихи. Чаще всего микрофон брала интересная девушка с эпатажной внешностью.
Она закрывала глаза, качалась в такт заказанной музыкантам мелодии и читала, читала.
У неё был очень чувственный голос. Не слушать её было невозможно. Зал замирал. У Лёши по коже прокатывались мурашки, запирало дыхание. Стихи были так созвучны его настроению, так растревоживали душу.
– Нравится? Ещё бы. Это же сама Вера Зарубина, восходящая звезда. Весь этот слёт собственно для неё. Конечно она бесспорный талант, но главное – её папочка, имеющий связи на самом верху. На теплоходе про неё документальный фильм снимать будут. Может, и мы в кадр попадём. Ладно, не бери в голову. Лучше по сторонам смотри. Ты уже выбрал?
– Чего?
– Чудик ты, Лёха. Смотри сколько соблазнительного бабья. Поэтессочки, красотулечки, лапочки, ух-х! Лови момент. Они же все немножечко чокнутые, чувствительные не в меру. Это нам на руку. Бери что хошь. Пальчиком помани, спой в ушки сладенько и откусывай, отламывай помаленьку. Вон ту фигуристую блондиночку, Риту Плотникову, видишь? Её не трожь – моя, остальных пока можешь упаковывать. Усёк, поэт? Праздник у нас!
– Я не по этой части. Честно говоря, очень не хотел сюда ехать, приказали. У меня любимая.
Компания час от часу веселела, поднимая себе настроение всё более близким общением, алкогольным градусом, хулиганистыми частушками, провоцирующими снять интимную пробу и танцами, которые сами по себе были эротической рекламой.
Со временем реалии происходящего в головах танцующих размылись настолько, что почти все участники потеряли представление о наличии комплексов, заместив их смутными желаниями, которые теперь обретали форму и определяли вектор поведения.
Стесняться в такой горячей компании не было смысла.
Лёша устал, ушёл в свой номер, разделся и лёг, только спать не получалось. Он долго всматривался в портрет Кати, беседовал с ним, потом выключил свет. В это время в номер громко ввалился Генка.
– Поэт, ты спишь?
Лёша промолчал.
– Вот и чудненько. Ритулечка, проходи. Какая ты славная, какая расчудесная, какая горячая! Я в тебя сразу влюбился. Устала наверно.
Девушка хихикнула, уверенно присела на широкую Генкину кровать. Щёлкнул ночник, который парочка тут же завесила полотенцем, чтобы не очень-то светил в глаза. Они долго шептались, громко чмокали, крякали, напряжённо дышали, отчего воздух вокруг шевелился, вибрировал и искрил.