Исправляя ошибки - стр. 13
А потом увидел ее и поплыл.
Она похудела. Я помнил Сашу аппетитной, со всеми правильными изгибами и формами.
Она все равно была преступно красивой. Я рассматривал вариант – просто поздороваться и уйти, оставив ее в раздрае. Но как только увидел, то уже не смог воплотить этот дебильно-коварный план.
Она была напугана до смерти. Я видел, как с ее лица пропадают все человеческие краски. Она стала мертвенно серой. Но меня это не успокоило.
Наоборот. Я разозлился еще сильнее.
Она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом, но я отодвинул и ее, и дверь, чтобы войти.
Я предъявлял ей претензии, а она нелепо оправдывалась и в конце концов заплакала. Мне было одновременно больно видеть ее в слезах и горько приятно. Я хотел, чтобы она поняла свою ошибку. А еще я хотел исправить свой некрасивый поступок, оправдать собственное молчание. Поэтому я цеплялся за былую дружбу с Женей, давил на Сашу, выставляя интересы Грифа как щит и меч одновременно.
Мне было плевать на Грифа и его отцовские чувства. Я видел, что нет у Женьки никаких чувств, кроме желания вернуть свое. Но все равно продолжал судить и сразу казнить Сашу, а она все сильнее плакала и не прекращала просить меня. Она не хотела возвращаться, мне охренеть как это нравилось.
Я снова и снова заставлял повторять ее, что она не хочет в Москву, не хочет снова быть с Женей. Проклятая сладкая музыка для моих ушей. Сам не знал, что творю. Сам не знал, хватило бы у меня решительности и обиды, чтобы вернуть Сашу домой к мужу. Не исключено, что я бы пошел до конца.
Да, пожалуй, я был готов утащить ее с ребенком обратно в Москву, потому что вместе с обидой ко мне вернулось и неконтролируемое желание. Я довел ее до истерики. Она едва была в сознании, с трудом шевелила губами и умоляла сквозь рыдания. Но я хотел ее даже такую размазанную и сломленную. Он была совершенством, пусть даже поверженной, загнанной в угол. И я был вместе с ней в этом проклятом углу. Она снова окутала меня своими чарами.
Поэтому я никак не мог остановиться, отказывался слышать, что она говорила. Пришлось даже отойти, чтобы не вдыхать ее запах и не видеть искусанные красивые губы так близко.
Словно великий судья, я вынес ей приговор:
- Собирай вещи. Завтра же вернешься к мужу.
- Нет, - проговорила Саша одними губами.
Она пересекла кухню и вцепилась в рукава моей куртки.
- Нет, Марат. Пожалуйста! Я не могу, - жалобно простонала она.
Но я не повелся на ее большие заплаканные глаза и дрожащие губы.
- Можешь, Саша.
И тут она сделала нечто невообразимое. Ее колени дрогнули, и Саша стала опускаться вниз. Грешным делом, я решил, что сейчас она мне виртуозно отсосет, как в ту безумную ночь. Проклятье, я отчаянно желал, чтобы она насосала себе свободу. Тот минет запал мне в душу. Я неистово жаждал повторения.
Но Саша не тронула ни ремень, ни пуговицу, ни молнию на ширинке. Она опускалась все ниже и ниже, пока не упала к моим ногам. Обняв мои ноги, Саша продолжала рыдать и повторяла:
- Пожалуйста, Марат. Ради моего ребенка, ради всего, что у тебя есть святого. Пожалуйста… Умоляю тебя.
У меня не осталось ни одного шанса. У меня не осталось слов.
Я вспомнил, как гордо и надменно она смотрела на меня в клубе. У нее хватило тогда наглости и совести угрожать мне. Она не боялась ни капли, что я расскажу о нас Жене. В тот день я ненавидел ее так сильно, но и восхищался горделивой, стойкой девчонкой. А теперь что с ней стало?