Исповедь - стр. 10

– Только не тринадцатое место! – сразу сказал толстой девушке в униформе и нашейном платочке за стойкой регистрации Санёк, – и желательно вместе.

– Это не к нам. Тут всё компьютер решает, это же "Победа", какие места даст, такие и будут. А смена места – платная. Будете места менять?

Саньку досталось место «17», у окна, Петровичу – «25».

– Нет, уж как-нибудь перетерпим.

– Где ваш багаж?

– У нас нету.

– В Москву и без багажа? Странно…

– «Да какое твоё дело», – подумал Санёк.

– Мы на похороны, одним днём – объяснил отец, хотя той было явно всё равно.

Они весте прошли по эскалатору на третий этаж в зону вылета, где повторилось шоу с досмотром вещей и раздеванием Петровича, который уже орал и злился пуще прежнего, так как уже объявили посадку, а его долго не пропускали. Отцу всё было в диковинку, ведь последний раз он летал в Москву на самолёте в далёком 1985 году, тогда было всё другое – начиная от аэровокзала, заканчивая правилами поведения. Тогда в самолётах можно было курить, никаких металлоискателей и сканеров не было, а летел он вообще по студенческому билету. Поэтому такие меры безопасности вызывали у него шок и резкое отторжение. В результате пререканий его заставили пройти в огромный крутящийся сканер в человеческий рост, где он долго не мог понять: как встать, как поднять руки, но всё-таки его «прокрутили» и пропустили.

Они поспешили к выходу на посадку.

– Куда идти-то, Санёк?

– Рейс номер 8719 компании «Победа» в Москву, Внуково, начинает посадку! – объявил женский голос по радио.

– Ну всё, опоздали! Вот ведь козлы! Что им мои подтяжки сдались с часами!

– Спокуха, папа. Так какой у нас гейт…

– Кто?

– Да гейт, шлюз по-нашему.

– А… Ну ты так бы и говорил, по-человечески, а то звучит как-то того… не очень.

– Так… номер 23, вон смотри. Ну всё, очередь стоит, значит посадка идёт, так не переживай, не опоздали.

Очередь шла резво, на выходе к самолёту мужчина и женщина в одинаковых синих пиджаках, то и дело переговариваясь по рации, безразлично отрывали посадочные и пропускали толпу вниз, к автобусу. Санёк с отцом вышли из здания и через полосу холода нырнули в переполненный аэробус. Народ нетерпеливо ждал, через открытые двери автобус наполнялся утренним холодом, изо рта валили пар, все старались занять места покомфортнее и уцепиться за поручни. Двери закрылись, аэробус тронулся. Они долго ехали по заснеженному полю, валили снег, мела позёмка, свистела в ушах пурга. Пассажиры, пытаясь согреться жались друг к другу и к печке под ногами, с интересом разгадывая своих товарищей по предстоящему полёту. В такие минуты Санёк, как Шерлок Холмс всегда пытался дедуктивным методом по лицам, одежде и повадкам угадать цель поездки того или иного соседа. Вот мамаша с ребёнком, с ней всё ясно, вот дышавший перегаром командировочный, вот спортсмены, а может кто-то из них террорист? Какие же всё-таки интересные цепочки размышлений можно делать, вглядываясь в них, ведь их так много скопилось в маленьком холодном пространстве автобуса с заледеневшими стёклами окон.

Наконец автобус остановился и выплюнул толпу пассажиров к Боингу с вращающимися лопастями двигателей в раскрывшиеся двери. Уже подогнали два трапа – сзади и спереди, к тому что сзади подошёл второй автобус. На лестнице вверх, в спасительное тепло салона воздушного судна тут же образовалась толкучка. Люди спешили поскорее пройти внутрь, отталкивая друг друга локтями. Санёк, одёрнув отца, предпочёл подождать, пока вся толпа пройдёт наверх. Им спешить некуда. Они даже сфоткались у трапа, прямо перед самолётом, на память. В конце вереницы очереди лениво поднялись наверх. В полукруглых дверях салона Санька встретила улыбчивая стюардесса в униформе, фирменной шапочке и косынке.