Испанская баллада - стр. 11
– Да, я знаю себе цену, – произнес Ибрагим, – и знаю цену королевским налогам. Не поймите мои слова превратно, – продолжал он, – ни ты, о государыня, ни ты, великий и гордый король, ни ты, благородный дон Манрике. Бог благословил сию прекрасную землю, Кастилию, сокровищами бессчетными, возможностями неисчерпаемыми. Но войны, которые пришлось вести твоей королевской милости, как и твоим предкам, не оставили вам времени, чтобы воспользоваться всеми этими благами. Ныне, государь мой, ты соизволил даровать сим усталым землям восемь лет мира. Каких только богатств не раскроют за это время недра твоих гор, не породят плодородные земли, не принесут реки! Я призову людей, которые научат твоих крестьян, как сделать поля урожайнее, как приумножить стада. Я и сквозь землю вижу залежи железа в твоих горах, богатейшие залежи бесценного железа! А еще я вижу медь, ляпис-лазурь, ртуть, серебро, и я приведу с собой знающих людей, которые сумеют извлечь все это из недр земных, и смешать надлежащим образом, и выковать, и отлить. Из стран ислама я доставлю хороших мастеров, и они сделают так, что твои оружейные мастерские, о государь мой, не уступят мастерским Севильи и Кордовы. И вдобавок есть на свете такой материал, о котором еще мало слышали в северных краях, зовется он бумагой, и писать на нем проще, чем на пергаменте, и, если знаешь тайну его приготовления, он обходится в пятнадцать раз дешевле пергамента, а на берегах твоего Тахо имеется все необходимое для производства этой самой бумаги. И тогда точные знания, мудрые размышления и поэтический вымысел, о, господин мой король и госпожа моя королева, станут в ваших землях богаче и глубже.
Он говорил воодушевясь, с убеждением, с мягкой настойчивостью, и взор его разгоревшихся глаз устремлялся то на короля, то на донью Леонор, и они слушали этого красноречивого человека с интересом, почти поддавшись его влиянию. Дон Альфонсо все-таки находил, что речи этого Ибрагима немного смешны и даже подозрительны: ведь богатства завоевываются мечом, а не трудом и потом. Однако Альфонсо был наделен живым воображением, мысленно он уже видел сокровища и процветание, какие сулил ему этот человек. Король широко, радостно улыбнулся, он снова выглядел совсем молодым – такое выражение его лица особенно любила донья Леонор.
С королевских уст слетело признание:
– Складная речь, Ибрагим из Севильи, и кто знает, возможно, ты выполнишь часть того, что нам обещаешь. Ты производишь впечатление умного, сведущего человека. – Но тут же, словно устыдившись, что с одобрением слушал торгашеские речи, Альфонсо резко сменил обращение и сказал с ехидной ухмылкой: – Слышал я, ты дал высокую цену за мой кастильо, бывший кастильо де Кастро. Видать, у тебя большое семейство, если ты пожелал иметь такой огромный дом?
– У меня сын и дочь, – отвечал ему купец. – Но я люблю находиться в окружении друзей, с которыми можно держать совет и вести беседу. Вдобавок ко мне многие обращаются за помощью, а Бог повелевает, чтобы мы не отказывали тем, кто нуждается в крове.
– Недешево, однако, обойдется тебе столь верная служба твоему Богу, – сказал король. – Взамен того я даром бы предоставил тебе этот дворец в пожизненное владение, в качестве альбороке.
– Имя сего дома, – вежливо ответил купец, – не всегда было кастильо де Кастро. Раньше его называли Каср-ибн-Эзра