Искушение - стр. 7

– Мы же договорились.

– Да, конечно, я неправ.

Подружка успокоилась и расслабилась. Поцелуи становились горячее и продолжительные, Лёлькины обнажённые соски жгли мою чувствительную грудь, рождая волну внутреннего беспокойства, усиленного желанием реализации невозможного.

Я медленно расстегнул пояс девичьей юбки, виновато посмотрел в её растерянные глаза, медленно украдкой опуская разгорячённую желанием ладонь внутрь запретного предела, словно сапёр, выполняющий опасный долг.

Сопротивления не последовало.

Слово своё я сдержал.

Всего одно прикосновение, но какое. Я чуть не сгорел в огне желания, однако сдержался.

Лёлька стонала, прерывисто дыша, закатывала глаза, с силой прижимала к животу мою голову.

Похоже, мы слишком увлеклись. К такому путешествию мы не были готовы.

Расставаясь, мы с Лёлькой молчали, старательно прятали друг от друга глаза, словно совершили нечто весьма неприличное, скверное.

У подружки был весьма расстроенный вид, у меня тоже испортилось настроение, хотя истинной причины этого понять было невозможно.

Всё ведь было так хорошо, так волшебно прекрасно, так восхитительно сладко.

До желанно-неизведанной тайны оставались секунды времени и расстояние в несколько миллиметров, которые соблазняли дозволенностью и доступностью, но граница сокровенной глубины так и не открылась.

Я чуть было не начал просить прощения, клял себя всеми возможными ругательствами за несдержанность и поспешность.

Лёлька, она же такая … она мне доверилась… а я!!!

Сердце щемили странные предчувствия, однако внутренний собеседник уговорил-таки не торопить события, подождать, пока успокоится и остынет Лёлька.

Ночью, потрясённый остротой ощущений я вновь и вновь эмоционально воспроизводил в памяти интимные переживания тех сладостных минут, мечтал повторить их и одновременно ругал себя за непростительное поведение.

Обошлось!

Лёлькины замечательные глаза излучали счастье, а беззаботно-приподнятое настроение  лучше слов свидетельствовало только о любви.

Утром мы шли по известному маршруту, держась за руки.

“Лёлька, любимая, я тебя обожаю”, – шептал про себя я.

Милая девочка, лучшая из всех, кого я знал, оживлённо чирикала о чём-то непонятно-увлекательном. Я не был способен вникнуть в суть её беспечной болтовни. Значение имели лишь интонация и радость в голосе.

Душа моя вспорхнула на седьмое небо или чуть выше, откуда открывался умопомрачительный вид на долину счастья и блаженствовала.

Моя Лёлька (я даже слегка испугался этой собственнической мысли) вовсе не обиделась, никакой трагедии не произошло, мы опять вместе.

Очень хотелось обсудить случившееся, определиться – чего нельзя, что допустимо и желательно. Разделяет ли Лёлька моё мнение об удивительно ярких восторгах, которые я получил от мимолётной близости?

Но было ещё кое-что: девочке всего пятнадцать лет.

Правда и я несовершеннолетний.

И что с того?

Из уроков жизни необходимо извлекать глубинный смысл здесь и сейчас, делать по возможности правильные выводы, только подсказать как хорошо и правильно некому.

Безрассудный поступок и его последствия понемногу утратили болезненное восприятие. Дальнейшего посягательства на нераскрытые интимные тайны я теперь старательно избегал.

Мало ли в жизни желанного, неизведанного?