Искушение недотроги. Ставка на темного ректора - стр. 1

Искушение недотроги. Ставка на темного ректора

Холодные лучи бледной луны едва пробивались сквозь густые кроны высоких деревьев, нависающих над разбитым трактом, ведущим в поместье моей тетушки. Я испуганно следила за искаженными тенями, что отбрасывали деревья на обочины. Казалось, они живут своей жизнью и наблюдают за нами.

Карета, скрипя и покачиваясь, едва ползла по дороге. Дыхание двух изможденных лошадей вырывалось морозным паром. Мы не смогли поменять их на переправе, и теперь они едва передвигали ноги.

Тяжело вздохнув, я взглянула на хмурого отца. Он, казалось, ничего не замечал вокруг, просто смотрел вперед пустым взглядом и ничем не интересовался.

Неделю назад мы похоронили маму. Темные напали на нее у самого дома. Мы слышали крики, но не успели. Когда папа поднял ее с земли, никакая магия уже не была способна вернуть ее нам.

А через три дома слышались новые женские крики… Это была самая страшная ночь, наполненная огнем и смертями.

К власти пришла новая династия потомственных некромантов, и мир вокруг словно сошел с ума. Темные праздновали два дня. Светлых убивали ни за что. Вырезали кварталами и бедных, и богатых.

Не щадили никого.

Я сжала подол детского платьица, до сих пор не понимая, в чем наша-то вина. Да, прежний правитель был тираном, он принижал темных.

Но… Но при чём здесь мы?

– Папа, – выдохнула я, но отец никак не отреагировал.

Он сам будто уже умер и остался на кладбище вместе с матушкой.

А я… А я просто замерзла и хотела есть. Мечтала вернуться в наш уютный дом, а не тащиться к тетке, которую и не видела никогда, потому что знала, папа оставит меня там, а сам уедет.

Куда? И предположить не могла.

Лес вокруг сгущался, будто непроходимая стена, сотканная из неясных теней и шорохов, стрекота насекомых и уханья сов.

– Папа, – снова позвала я отца.

Он мазнул по мне взглядом и отвернулся.

Стало совсем одиноко. Мне хотелось тепла, чтобы обняли и успокоили, сказали, что все будет хорошо.

Взяв в руки свою любимую тряпичную куколку, прижала ее к груди.

Хоть так… Чувствовать, что не одна. От нее приятно пахло маминой ароматной водой, которую я незаметно украла из родительской спальни после похорон. Мне хотелось оставить у себя хоть какую-нибудь память о ней.

Мы ехали дальше. Тьма сгущалась. Ветви, как скрюченные пальцы мертвецов, тянулись к карете.

Но внезапно лес отступил, словно прервался. Вдали, на высоком холме, чернел древний погост. Мне стало совсем не по себе. Светлые обходили стороной подобные места, считая их пристанищем личей и нежити, тех, перед кем целитель бессилен.

И чем больше я всматривалась в туманную дымку, тем отчетливее различала покосившиеся от времени надгробные доски и тяжелые гранитные камни. На фоне бледного неба темными провалами зияли склепы. Лунный свет отражался от их кованых оград.

Я поморщилась. Холодный ветер, прилетевший с кладбища, принес с собой запах тлена и почему-то грибов.

Выглянув в окно, я заинтересованно склонила голову. Над высоким кустарником, тянувшимся полосой вдоль дороги, мерцали зеленые парные огоньки.

Блуждающие души? Или… Глаза голодных тварей, притаившихся в тени?

– Папа, – я повернулась к отцу, – там что-то странное.

В ответ он качнул головой.

– Но, пап, – настаивала я, заметив, что огоньков становится больше.

– Сиди спокойно, Кейтлин, – процедил он. – Осталось совсем немного пути.

Обняв себя за плечи, я обернулась на окошко, соединяющее нас с возницей. Старик дремал, завернувшись в плед. Желание постучать и разбудить его я подавила – отец будет недоволен.

От страха хотелось плакать, но я сидела как мышка, боясь спросить еще хоть что-нибудь.

А между тем зеленые огоньки подбирались все ближе. Мне казалось, что я вижу в сумраке оскаленные морды.

– Ну, папа, – пропищала я, дрожа от ужаса, – хотя бы взгляни.

– Кейт, там ничего нет и быть не может! А огоньки – это просто светлячки.

– Нет! – я сжала руки в кулачки. – Почему ты не веришь мне? В чем я перед тобой виновата? В чем?

Он смутился и, выдохнув, уставился под ноги.

– Ты бросишь меня, я знаю, без мамы я тебе не нужна. Но сейчас я говорю правду, там какие-то странные огни.

– Боги! – воскликнул возница. – Но… пошли! – он стегнул лошадь, но было поздно.

Выглянув в окно, я взвизгнула и забралась на диванчик с ногами.

Из клубящегося молочно-белого тумана вынырнули твари – мертвые псы. В их глазницах пылал потусторонний зеленый огонек. Местами сохранившаяся шерсть вздыбилась, в тощих боках зияли дыры. В нос ударил жуткий запах разложения. Твари зарычали и бросились к карете.

По округе разнеслось испуганное ржание лошадей. Они встали на дыбы, забив передними ногами и силясь вырваться из упряжи. Вскочивший кучер с перекошенным от ужаса лицом отчаянно дергал поводья, мне хорошо его было видно через окошко. Но все было тщетно, первое же запрыгнувшее на козлы умертвие вцепилось в его горло.

Раздался чвакающий звук. Завизжав, я не понимала, где ждать спасения. Карета резко встала, словно натолкнулась на какую-то преграду. Отец приподнялся с места и выглянул.