Искушение Кассандры - стр. 2
– Вижу Стрелку живой и здоровой!
В этот же вечер она ушла к Аленке ночевать. Ей в Аленкиной комнате поставили раскладушку и уложили, как человека. А ночью подползла умирающая Стрелка. Больше Катя спать не могла. Она ежеминутно опускала руку в темноту, гладила дрожащую спину собаки и молила всех святых, чтобы они пожалели ни в чем неповинное животное. И вот среди ночи дверь в комнату отворилась, и в нее бесшумно вошел высокий блондин со светлым лицом и голубыми глазами. Он даже не вошел, а вплыл в их и без того тесную спальню. Его ноги едва касались пола. Точнее сказать, вообще не касались. Аленка спала. А Катя не испытала ни страха, ни удивления, ни беспокойства по поводу того, что в девичьей ни с того ни с того ни с сего появился взрослый мужчина. И вдруг гость произнес, не открывая рта: «Нагрей воду до такого состояния, что запястье руки не сможет терпеть, и окуни собаку с головой. Потом напои ее белым и теплым». Произнеся это, блондин улыбнулся белозубой улыбкой и вдруг неожиданно добавил, что они еще встретятся. После чего выплыл из комнаты тем же макаром, что и вплыл.
Катя вскочила, разбудила подругу, рассказала, что ей только что привиделось, и они бросились на кухню греть воду. Нагрев ее до температуры семьдесят градусов, девчонки окунули Стрелку с головой, а затем дали теплого молока. Наутро Стрелка ожила. К вечеру она уже самостоятельно спустилась по лестнице. А на следующий день они отправились с собакой в ветлечебницу. Ветеринары долго качали головами и чесали затылки. «А ведь точно, бактерии собачьей чумы погибают при температуре семьдесят градусов. И молоко тоже убивает бактерии».
По окончании рассказа Катя сделалась пунцовой. Она запнулась только единственный раз, и то в том месте, где описывала блондина, потому что он как две капли воды походил на Александра Федоровича. Историк смотрел на нее умными глазами и, казалось, знал о ней все, даже то, чего она сама не знала.
– Да, ты просто Кассандра, – произнес он мягко и взял ее руку.
Когда Астерин коснулся губами ее пальчиков, сердце девушки замерло. Потом Катя сама не помнила, как оказалась у него дома. Это было похоже на сон: танец под тихую музыку в ресторане, затем еще один бокал шампанского, какие-то ступени в коврах, ухмыляющийся швейцар, такси и, наконец, полутемная прихожая его квартиры.
Девушка начала приходить в себя только после того, как он опустился на колени и принялся расстегивать босоножки. Тогда-то она и предприняла робкую попытку высвободиться из его рук. Кавалер чутко уловил Катино движение и поднял голову. Глаза его были слегка затуманены. Историк нежно поцеловал ее коленку, и она проснулась окончательно.
– Что вы делаете, Александр Федорович? Прекратите! Мне уже надо домой.
– Разве у тебя есть здесь дом? – улыбнулся он.
– Мне нужно в общежитие! Его сейчас закроют.
– Его уже закрыли! – интеллигентно вздохнул он. – Оставайся у меня! Даю слово, что больше к тебе не прикоснусь.
– Нет-нет! Извините! Я не могу!
Она подцепила ногой босоножку и выбежала из уютной квартиры в темный подъезд. Девушка легко сбежала с третьего этажа и оказалась на улице. Вокруг ни души. В радиусе километра ни единого фонаря. Ну и глухомань! Теперь надо выбираться из этого района. Но как?
Нельзя сказать, что Катя была против того, чтобы мужчины целовали ей колени. Просто она к этому не готова. Ей еще так мало лет. Наконец, она об этом еще не думала. Подумает, когда сдаст сессию.