Искушение фаворитки. Порочная любовь - стр. 37
Муж прошёлся по моей комнатке, застыл перед окном, заложив за спину руки. Папин дневник чуть ли не жжется сквозь подол платья. Но показать его Александру я не готова.
- Что вы планируете забрать с собой из этих вещей? Гардероб я намерен приобрести для вас полностью новый в соответствии с вашим статусом. Старые платья забирать нет смысла.
- Я бы хотела забрать с собой свои книги и кое-что из памятных мелочей.
- Что ж, в таком случае, я вам помогу.
- Если вас не затруднит, снимите со шкафа сундук. Надеюсь, в него все поместится.
Муж задумчиво посмотрел на окованную полосками жести коробку из обычной фанеры. И тут мне приходится снова краснеть. Полагаю, настолько дешёвых вещей муж вблизи никогда и не видел. Ну, что делать, другого сундучка у меня все равно нет, а вещи паковать нужно во что-то.
- Не затруднит, - потянулся он к шкафу. Я тут же протиснулась к полке с книгами и незаметно поставила с краю отцовский дневник. Уф. Можно больше не бояться. Если Александр или Степан спросят, что это за книга, скажу, что этот дневник мой. Надеюсь, этого хватит, чтобы его никто не раскрыл.
Мы довольно быстро запаковали все мои вещи. Их и было не слишком много. Несколько книг, гребни, духи, щетка для одежды, простая заколка и крохотная брошка, которая вроде бы досталась мне от мамы. Я сомневаюсь в этом, если уж быть честной. Но вдруг? Черно-белая мышь озорно улыбается с эмали. На неё приятно смотреть.
- Забавная штучка, - засмотрелся на мою брошку муж, - Откуда она у вас?
- Служанка говорила, что ею были сколоты те пеленки, в которых меня отдала отцу моя мать.
- Вам было девять лет, когда вы появились в доме отца. Какие на вас могли быть пелёнки?
- Это здесь, в Санкт-Петербурге я появилась девятилетней. До этого меня растили в Марьино, в нашем старом поместье. Отец изредка меня там навещал.
- И вы помните свое детство в поместье?
- Обрывками. Перед самым отъездом сюда, в Санкт-Петербург, на меня налетели лошади.
- Вот как?
- Молодых кобылок кто-то случайно выпустил из левад, я оказалась у них на пути. Упала, попала под копыта. На голове потом была огромная шишка. С тех пор я не все помню о своем детстве.
- Любопытно. Раз уж здесь мы закончили, отправляйтесь со Степаном за платьями и прочими женскими штучками. Тут неподалеку есть чудесное ателье.
- На какую сумму я могу рассчитывать? - неудобный вопрос еле соскочил с языка. Не хочу чувствовать себя попрошайкой. Интересно, какое жалование у фрейлин?
- Это не имеет значения. Выбирайте вещи по своему вкусу, чтобы иметь возможность появиться в них во дворце.
С легкой тоской я покинула родную квартиру. Скорее всего, я больше сюда никогда не вернусь. Мачеха расторгнет договор аренды, и в наши апартаменты въедут другие жильцы. Папины книжные шкафы, странная фреска на стене, наш пузатый камин - все это будет теперь радовать других жильцов.
Степан усадил меня в карету, сам сел за вожжи. Город светел и чист, умыт недавним дождем. Гувернантка ведет детей по бульвару. Светленький мальчик с торчащими во все стороны упругими кудрями подпрыгивает на одной ноге. Беззаботный, веселый. И гувернантка никак не может с ним совладать.
Неужели и у меня будут потом дети? Вот точно такие же сорванцы? Так странно ощущать себя придворной замужней дамой. В сути своей мне кажется, что я недалеко ушла от этого мальчугана, и сама бы охотно прыгала сейчас через лужи. Откинулась на сиденьи, погладила бархат обивки рукой. Нет, все-таки мне не верится, что у меня есть и свои собственные слуги, и восхитительный особняк.