Искупление злодейки 2 - стр. 12

Солдаты кивнули и исчезли снаружи, а Ян задержался возле меня, коснулся плеча…

— Я найду тебя через пару часов, Фаира. И мы закончим разговор.

— Я уже с тобой всё закончила! — огрызнулась я, стряхнув его руку. Точнее, попытавшись стряхнуть. Но оборотень лишь наклонился ниже и шепнул мне на ухо, опалив дыханием мочку:

— Ты обязана спрятаться. Если носишь ребёнка, то подумай хотя бы о нём.

Я не смогла удержаться. Обида взвилась в груди. За то что он не доверял мне. За то что обвинял не пойми в чём!

— А если ребёнок не твой, Ян?!

8. 3.2

***Фаира

— А если ребёнок не твой, Ян?!

Я кожей ощутила, как оборотня скрутило гневом от моих слов. Желваки проступили на острых скулах. Выпрямившись, он обжёг меня взглядом, да так, что я тут же пожалела о своих глупых словах.

Хотела забрать их назад. Но не успела.

— Это уже не важно, — угрожающе опустив голову, процедил волк и, не глядя на меня, перешагнул порог. Пошёл прочь, будто не хотел больше находиться рядом ни секунды.

Сожаление обрушилось на меня потоком.

За рёбрами заломило. Я вжала ладонь в своё сердце.

— Болит? — тихо спросила безумица.

Безумица ли? Может, и нет…

"Может, из нас двоих безумна только я?" — с горечью подумалось мне. А вслух ответила:

— Да. Очень.

***

***Элиза

Кругом творилась суета.

Мужчины перетаскивали оружие со склада на верхние этажи, грохот железа отдавался в ушах, будто удары колокола на похоронах. Женщины носились по поручению Мореллы, таская в главный зал свечи, благовония и какие-то засушенные травы для организации всеобщего приёма пищи по ритуальной традиции во имя Ньяры, на котором, как обещала Настоятельница, богиня явит свою волю.

Пряный запах молитвенных масел, смешивался с запахом пота и сырым холодом каменных стен, создавая тошнотворную мешанину.

Я семенила за Фаирой. И смотрела на её узкую спину — напряжённую, как тетива. После того как Янтрар ушёл, девушка стала мрачной и не проронила ни слова.

“Какие же странные у людей отношения. Ссорятся не пойми из-за чего! Можно же просто… сказать прямо. И спросить, не юля”, — думала я.

Воздух за спиной шевельнулся. В отражении окна мелькнул тёмный лик. Возле уха раздался тихий голос чёрного лица, который одновременно звучал снаружи и внутри моей головы:

“Людям нравится боль, Элиза. Причинять её, чувствовать. Так они понимают, что живы…“

— Чушь какая-то. Никто не любит боль, — шепнула я нахмурившись.

“Разве всё вокруг не доказывает обратное? Погляди же! Люди порождают всё больше боли, потому что сами её жаждут. И Фаира такая же. Оставь эту дурочку в покое. Её нить скоро оборвётся. Ирбисы нападут не сегодня, так завтра. Тебе надо спасать себя… нас! …а не тратить время на ерунду”.

Я тряхнула головой, отгоняя навязчивый голос. Ускорила шаг, и когда Фаира свернула в безлюдную часть коридора, окликнула:

— Фаира!

Она резко остановилась. Повернулась ко мне. Лицо её было бледным и хмурым. Уголки глаз покраснели. Она выглядела так, будто вот-вот заплачет.

Душу кольнуло острое желание помочь. Поддержать. Но я не знала как… Как утешить? Как успокоить? У меня не было таких примеров за плечами. К тому же… я плохо улавливала, почему вообще произошла ссора.

Пока пыталась найти слова, Фаира вдруг выпалила:

— Когда Янтар подумал, что я могу носить его ребёнка… он ведь ни капли не был рад! Он… его лицо…