Искупление Санди - стр. 3

А сейчас он в моих руках: могу казнить, могу миловать. Но, что реально выбрать? И медлить нельзя!

И я принимаю решение, абсолютно трезво осознавая, что оно поменяет мою жизнь кардинально. А как именно, одному Богу известно, но скучать, точно не придётся!

- Ладно, гадёныш, будешь должен! – разве поднимется рука спихнуть в море того, кто уже много лет был и остаётся, несмотря ни на что, героем моих девичьих грёз?! Сначала спасу, а потом подумаю, что с ним дальше делать!

И я, матеря себя последними словами, крайне удивляя Молли, затаскиваю Санди животом на своё колено, так, чтобы голова свисала ниже. Делаю несколько движений, словно раскачивая его туда-сюда, ох, и тяжёлый же кабан, вроде и не толстый! И из него, наконец-то извергается поток воды вперемешку с остатками какой-то пищи. Бррр!

Дальше спасённый герой заходится кашлем, в промежутках делая судорожные вдохи, значит, теперь сможет позаботиться о себе сам. Сталкиваю тяжёлое тело со своей ноги обратно на песок, он, ничего не соображая, пытается встать на четвереньки и продолжает кашлять, тут же захлёбываясь остатками морской воды, всё ещё покидающей желудок. А моя миссия на этом закончена.

Бросаю гранатовые чётки перед его носом и ухожу подальше от пляжа. Мы с Молли собирались поужинать. Вот этим и займёмся, а наглая морда, никуда не денется: островок имеет форму кольца, в середине которого кратер уснувшего вулкана, наполненный пресной дождевой водой, и сколько ни плутай, вернёшься туда, откуда начал. Отправиться в новое плавание, думаю, братец не решится.

Придётся ему смириться с реальностью, а мне в сложившихся обстоятельствах подумать о себе. Вернее, я больше вообще, ни о чём думать не могу: Санди! Самый красивый парень из всех, что когда-нибудь встречала, на моём острове, в моих руках! И никакой конкуренции! И, вообще, я на него, как бы, зла!

***

Я - Индри, чучело, посмешище, позор семьи, проклятое отродье, каких только прозваний не придумали мне близкие люди, да и неблизкие во всём рыбачьем посёлке, где я родилась и жила.

Матери не помню, она умерла, когда мне не было и года, нянчилась со мной соседка по имени Молли, седая узколицая сухая старуха, довольно специфической внешности, но я её любила, а она была ко мне добра. Отец подолгу не показывался дома, и Молли оставалась моей единственной семьёй, а я её, поскольку она была одинока не меньше.

Когда мне исполнилось двенадцать, Молли не стало, и отец женился вновь.

Бывают ли хорошие мачехи, не знаю. Мне попалась такая, какими их обычно описывают в детских сказках: вечно недовольная, вечно злая, беспокоящаяся только о своих детях, притащившихся с ней в наш дом.

Хотя поначалу, я поверила отцу, что он приведёт маму. Она станет заботиться обо мне и любить. Я даже радовалась и так хотела стать ей настоящей дочкой.

Несмотря на то, что детство прошло с нянькой, мне всегда было завидно девочкам, у которых были мамы. Вот и размечталась, что теперь она станет заплетать мне причудливые косы и шить нарядные платья, я смогу перед сном делиться с ней тайнами о мальчиках, которые нравятся, а она, выслушав мои новости, укутывать одеялом и целовать на ночь, желая сладких снов. Глупая маленькая девочка! Наивные мечты!

Она и целовала, и укутывала, но только своих ненаглядных, а не меня.