Размер шрифта
-
+

Искупить кровью! - стр. 10

– Смотри ты… А я думал, о землю так треснулся.

– Треснулся… Осколочек-то, видать, плашмя по тебе шибанул. А то был бы сейчас, как Колобок…

– Колобов… – начал было Саранка, но замолчал. Видать, нахлынули еще не остывшие, дымящиеся горячей кровью воспоминания… Ничего, держится пока штрафничок желторотый. Не каждый сумеет по крохам собрать себя в первом бою, после того как выкарабкается из огня стопятидесятимиллиметровок, да еще обтирая с лица мозги своего взводного.

XI

«И как у них рука поднимается кидать таких в штрафную роту?» – думал Аникин, когда вчера вечером перед строем новобранцев спешно рассовывали по отделениям. Свежие силы для почти обескровленной роты. Иванчиков, худющий и щуплый паренек из глухой деревеньки в Тюменской области, с чудовищной быстротой поедал американскую тушенку, выданную на ужин, в кругу неспешно ужинавшего отделения.

Салага салагой, он, как щенок, с чего-то вдруг сразу привязался к Аникину и готов был с первого знакомства выложить как на ладони всю свою бесхитростную, сопливую жизнь. Саранка не в силах был замедлить движение со свистом мелькавшей ложки. «Тушенка меня и сгубила, – бубнил он набитым ртом и продолжал пихать в себя хлеб вперемешку с жиром, воняющим металлом и ржавчиной. – В учебке с кормежкой совсем плохо было… Хлеба по ломтику выдавали, картошку… мерзлую, гнилую… суп варили из картофельной кожуры и из костной муки… рыбной… Изголодал я за три месяца. Да и в деревне… саранками[2] одними питались… Мамка отправит в лес… Что наберем, тем и сыты… А в части получше стало. Пока к фронту гнали, подъедаться стали. Даже тушенку один раз выдали… На станции конечной, уже прибыли… Ждали приказа, куды дале топать. Ну, выставили меня в караул, возле как раз вагона… Через три путя всего… А там ящики с тушенкой… Одну, думаю, всего возьму…»

– Одну! Ну ты даешь, путя… – не преминул подначить Бесфамильный, бывший зэк, вместе с Малявиным один из самых близких дружков Краги.

От Колобова Андрей слышал, что он отсидел почти половину большого срока, еще с тридцатых годов, за двойное убийство. Напал на кассира сельского магазина, когда та везла выручку в райцентр. Женщина взяла с собой дочку, девяти лет…

– Тут на меня обходчики и натолкнулись… Отвели меня к политруку, а тот, майор… Пост покинул, госимущество пытался расхитить… А я че, на майора я не в обиде. Он на сына похоронку получил накануне. И так мужик строгий… Даже слезинки не выдал, когда про сына узнал. Да только после того совсем лютый стал… Ну и вот, в особый… А потом трибунал и сюды…

А после ужина новоиспеченный штрафник под хохот всего отделения каждые пять минут просил у старшины «отлучиться до ветру».

– Что, рядовой Иванчиков, не выдержали твои кишки испытания союзническим жирком? – кричал ему вслед Колобов и приговаривал: – Смотри, какие сложные отношения складываются у тебя с американской тушенкой!

Бесфамильный, вызывая новый приступ хохота, добавлял:

– Скорее, накладываются!.. Ну, вылитая Саранка!..

XII

– …Эй, Саранка, ты чего, заснул? – одернул Аникин бойца.

– Не, товарищ командир…

– Заело, что ли? – разозлился Аникин. – Чего ты меня командиром обзываешь?

– Так Колобова убили… – пробормотал белыми губами молодой солдат.

– При чем тут Колобов? – зло ответил Аникин.

Его приводил в ярость вновь накативший на Иванчикова приступ страха. Словно бы он сам боялся сейчас заразиться этим страхом.

Страница 10