Искры - стр. 13
– Но сегодня он был реально хорош! – встревает Илья.
– Он просто хотел привлечь внимание, – фыркаю я.
– Ну, мое он точно привлек!
– Я только одно не поняла, – произношу я, вдруг поймав себя на интересной мысли. – Адамов не из тех, кто любит просиживать штаны в кабинетах или сортировать пожарный мусор. Почему он променял боевые выезды на дознание? Чтобы потом лезть в огонь, когда его не просят?
– Значит, не дает он тебе покоя, да? – подначивает меня Илья, пихая локтем снова и снова.
– Может, после того случая в гостинице на набережной три года назад? – раздается чей-то голос.
Мы оборачиваемся. У выхода, навалившись на дверной косяк, стоит Никита Плахов. Один из тех ребят, с кем мы можем спорить до посинения, но все равно обожаем друг друга.
– Вспоминайте. Такое не забывается, – говорит он, дернув плечами. – Десять погибших, в том числе и трое пожарных. Обвалились перекрытия между этажами.
– Это были ребята из семьдесят первой части? – припоминает Лев, нахмурившись.
– Да, – киваю я. По моей спине пробегает холод. – Батя ездил на похороны. Некоторые из этих ребят работали под его руководством еще до того, как он вышел на пенсию.
Единственное, что меня тогда интересовало, был ли среди них Данила. Узнав, что он не пострадал, я испытала настоящее облегчение. Но на похороны с отцом не поехала, чтобы избежать встречи с ним.
– Они все из одного звена, – объясняет Никита, направляясь к нам. – Адамов – единственный, кто выжил.
Он делает себе кофе, а мы переглядываемся. Я чувствую, как кровь отливает от моего лица. Мне хотелось как можно меньше слышать о Даниле, но этот факт мне точно нужно было знать.
– Откуда ты знаешь? – поворачиваюсь я к Никите.
– Через общих знакомых, – отвечает он. – Плюс, мы сталкивались пару раз на выездах в прошлом году: командир просил дать ему разъяснения по тушению.
– Так он ушел из-за… трагедии?
Никита берет чашку с кофе и садится за стол напротив меня. Он пожимает плечами.
– Или из-за чувства вины. Ты ведь знаешь, как это бывает у выживших? Ты не понимаешь, почему товарищи погибли, а ты все еще здесь. – Никита усмехается. – Ну, или он реально прокосячился. Сама знаешь, нам лучше держаться рядом на задании. И если Адамов ослушался приказа… – он громко отхлебывает кофе, – лучше спроси у отца, он наверняка в курсе.
– Мне это неинтересно, – бросаю я, напустив на лицо безразличие. – Ушел и ушел из части. Наплевать. Все равно с его характером он вряд ли бы сделал там карьеру. Мог бы уже дослужиться до подполковника, если бы не перечил.
– Формально – да, Адамов больше не огнеборец, – улыбается Никита. И мне не нравится его улыбка. Я чувствую подвох и, как оказывается, не зря. – Но его кабинет все еще в семьдесят первой. А как вы все помните, восточное крыло нашей части в этом месяце вводят в эксплуатацию после отделки, и кто туда переедет?
Мое сердце как будто останавливается. Я вспоминаю слова начальника. Он что-то говорил об этом. Семнадцатая располагается в просторном современном комплексе, где часть совмещается с гаражом, диспетчерской, жилым сектором, спортзалом, учебными классами и… пустующим крылом, в которое после ремонта должны въехать пожарно-технические эксперты!
– Правильно, – кивает Никита. – Лаборатория, весь сектор судебных экспертиз и офис дознания. Туда уже готовятся ввозить новое оборудование и мебель. А испытательная «огневая» у них будет самая крутая в области.