Исключительно моя - стр. 20

Когда все съедено и выпито, около получаса мы еще разговариваем, а потом Никольский смотрит на часы, резко поднимается, перекидывает свой пиджак через плечо.

- Поздно уже, спасибо за ужин, - обращается к хозяевам. - Поехали, Яна.

И меня пробирает чувство тревоги. Во-первых, он пил, пусть и немного, но все же. Во-вторых… Во-вторых, я чувствую, что нам придется поговорить. Он снова весь вечер пожирал меня глазами, ухаживал за столом и ни капли не скрывал своего интереса, даже от Романовых.

- Если хочешь, можешь оставаться, Ян, - спешит мне на помощь Маша.

Ну как я останусь? У них родители забрали сына, Мирон тоже стреляет по ней глазами весь вечер, я тут совершенно лишняя сегодня.

- Да нет, поеду, Маш. Я завтра утром к тетке обещала помочь. Отсюда далеко добираться.

Прощаемся с Романовыми на крыльце и идем через двор к черному Ламборгини, стоящему возле ворот. Вадим открывает калитку, затем дверцу машины, помогает сесть в салон. Пока обходит машину, мое сердце начинает подрагивать.

Что происходит? Это страх? У меня нет опыта общения со взрослыми мужчинами, это не Костя и не Титов. Это уверенный в себе, умный и повидавший множество женщин, мужик.

Вадим заводит, и мы отъезжаем от двора.

- Адрес какой?

- Серова, 16.

Он не включает навигатор, неужели знает где это? Какое-то время едем молча.

- Что за обстоятельства привели тебя в наш город, Яна?

- Я бы не хотела об этом говорить.

- Ладно, не говори. Но если что-то противозаконное или проблемы, то лучше рассказать, отрывается от дороги и вглядываеется в мои глаза в темноте салона.

- Кому лучше? – что он обо мне вообще думает?

- Тебе. Может, тебе помощь нужна?

- И ты готов ее оказать? Взамен на что? – тоже поворачиваюсь к нему.

Он спокойно выдерживает мой взгляд.

- Решила поговорить без предисловий? Хорошо.

Бах, бах, бах – сердце частит, а во рту пересохло.

- Ты мне нравишься. Даже больше, я дико тебя хочу. Не знаю, как так случилось, я крайне редко завожу отношения с девушками твоего возраста, если только на одну ночь. А тут прямо пожар. Но это не имеет отношения к твоим проблемам. Я не собираюсь таким образом укладывать тебя в койку.

- А каким собираешься?

- Сначала попробуем классическим.

- Цветы, конфеты, серенады?

- Это опустим. Ужин, шампанское, секс.

- Ты правда думаешь, что я буду с тобой спать?

Он улыбается.

- Спать ты точно не будешь. Если только после секса.

- Вадим, я понимаю откуда в тебе такая самоуверенность, но я не твоя история.

- Аргументируй.

- Что?

- Назови причины: есть другой, не нравлюсь, чем-то не подхожу, что?

- Я не буду одной из… из списка твоих любовниц.

- Это сейчас о прошлом или о настоящем?

- О настоящем.

Не замечаю, как прошла дорога и мы подъехали к моему дому.

- Какой подъезд? – спрашивает Никольский.

- Второй слева.

Машина останавливается у моего подъезда, он выключает зажигание и разворачивается ко мне.

- Если это единственная причина, я ее устраню.

- Не единственная. Я не понимаю таких отношений.

- Каких - таких?

- Мне двадцать четыре, я хочу, чтобы меня любили, приглашали на свидания, водили в кино, дарили цветы…

- Яна, если мне сорок, это не значит, что я не могу подарить тебе цветы или наши свидания будут проходить сугубо в постели. Что за представления вообще?

- А что потом? Останусь отмеченная галочкой в списке? Ославленная клеймом любовницы Никольского, брошенной за ненадобностью?